Моя крайность - Тата Чепурнова

— Катя?! Правильно? — ничего не дождавшись, начинает он.

— Урод, — отчеканивает она, предпринимая попытку влепить пощёчину, но Максим довольно-таки резво перехватывает её руки. — Ублюдок…. — бормочет ругательства, как будто пытается подобрать самое обидное, унизить, также сильно как это сделал с ней Макс.

— Хватит уже истерить, — встряхивает, как куклу то ли приводя в порядок разгневанную фурию, то ли сбрасывая с себя напряжение, которое прокатывается волной по его голой спине, поигрывая мышцами. — Мы с тобой не женаты, не встречаемся, ты вообще мне никто. Одноразовый секс, — глухо выдыхает он. — Я предупреждал, милая, и за ночь ничего не поменялось.

Наконец-то девушка отходит от шока, гордо расправляет плечи, удаляясь из кухни.

— Макеев, да ты шлюшка, — не могу сдержать смешок.

— Чёрт, как же бесит всё! — рычит он, зарываясь пальцами в свою всклокоченную шевелюру. — Кофе будешь?

Схватив турку, дергано ставит её на плиту, на таких нервах вряд ли получится сварить кофе и не поджарить самого себя на раскаленной газовой конфорке. Видно же, как его эмоции кипят и убегают, словно молоко.

— Я сама, иди переоденься, — легонько подталкиваю Максима на выход.

— Маргош, я её боюсь, — с придыханием протягивает он, чуть пригнувшись ко мне. — Она же маньячка, с утра к такому меня склоняла…

— Макеев, матом тебя прошу, заткнись. Избавь меня от интимных подробностей. Мне хватает простого осознания, что ты шлюшка каких поискать.

— Ещё раз стебанешь меня, я что-нибудь с тобой сделаю, — грозит пальцем. — О-о-очень плохого.

— Уже дрожу.

Меня так и подмывает, вгрызться зубами в выставленный палец, но я деланно безразлично принимаюсь варить кофе, выгнав Максима из кухни небрежным жестом руки.

В спальне вспыхивает новая волна скандала. Хорошо они не ругаются здесь, на кухне стеклянного реквизита в разы больше. Финальной точкой становится оглушительный удар входной двери, заставивший меня вздрогнуть, но уберечь бодрящий напиток.

— У тебя что траур?

Смотрю на вернувшегося Макеева, одетого полностью в чёрное, из общей картины выделяется лишь кипенно-белая подошва кед. Он молча, картинно рисуясь подходит ближе, забирает из моих рук чашку и отпив добрую половину кофе, возвращает её.

— Да, по загубленным нервным клетками. Это же надо было так выполоскать мозг, — в диком возмущении расхаживает по комнате, жонглируя ключами, то и дело перекидывая их из руки в руку. — Кстати, что у тебя там стряслось? — наконец-то останавливается, окидывает меня оценивающим взглядом и будто ненароком тянет за шнурочек, стягивающий глубокий вырез моего топа. Всё туже и туже стягивая края, пока полностью не закрывает зону декольте. — Что за пошлый наряд?

— Слишком много вопросов за раз. Дома стряслись проблемы, — отвоевываю шнурок, чтобы ослабить его и впустить жаркое пропахшее кофейным ароматом дыхание, которое рвано слетает с губ Максима, а тот непозволительно низко склонен надо мной. — Может поедем?

— Да, да…, — облизнув пересохшие губы, тихо бормочет, витая где-то в своих мыслях. — Вадима поймать только до двух можно, — бросает небрежный взгляд на наручные часы. — Придётся погонять.

Перехватывает мою руку, зажав теперь ключи между нашими ладонями, не вызывая особого дискомфорта, только если лёгкую неуютность и стеснение от близости с крепкими пальцами.

Идём не разжимая рук до самой крытой парковки, расположенной за многоэтажкой. И только у самого байка, Максим отпускает взмокшую ладонь, открывает велосипедный замок, снимая с него чёрный гермак* и протягивая мне.

— Больше на железяку без шлема не пущу.

— Давай тогда на такси, — с сомнением смотрю на шлем в своих руках, перехватывая в визоре собственное обеспокоенное отражение. Макеев без моей помощи способен гробить свою жизнь, тут я ему не помощница.

Протягиваю руку, возвращая гермак* хозяину, но тот и внимания не обращает, с лёгкостью выхватывает его и одевает мне на голову, но опускать защитный козырёк не спешит, смотрит пронзительными голубыми глазами.

— А поехали прямо сейчас и купим тебе шлем с ушками…кошечки, — закусывает губу, пряча ухмылку.

— Себе… с рогами купи, — резким кивком головы опускаю стекло шлема, ставя точку в препирательствах.

Хочется ему гонять без шлема, пусть, всё равно отбивать ему нечего, в его голове всегда лишь мысли о сексе, и те скоро из него высосут через одно место.

Теперь уже молча дожидаюсь когда он усядется, заведёт мотор и уберёт подножку. Перекидываю ногу через корпус мотоцикла, теснее прижимаясь грудью к прохладной коже куртки и обхватив торс Максима обеими руками, ощущаю как под рёбрами от дикой жажды адреналина загоняется его сердце. Ищет очередной дозы скорости, ускоряя пульс и разгоняя шальную кровь.

Он просто не исправим…

===================================

Гермак* — мотоциклетный шлем.

Марго

Возвращаться домой не особо хочется, но иного выхода нет. Макеев может и рад бы нянчить меня остаток вечера, но совесть вгрызается почти намертво. Напоминая, что я не имею права пользоваться личным временем парня, лишь потому что мне не повезло с родственниками, от которых приходится всё чаще скрываться на нейтральных территориях. Макс срывается с места, резко полируя асфальт, оставляя после себя запах жженой резины и звонкий визг, тут же наполнивший пустой двор родной "хрущевки".

Я ещё немного стою на тротуаре, провожая взглядом ревущий в вечерней тишине байк и потеряв из виду, когда тот сворачивает за угол, иду домой.

У подъезда никого, тихо и ужасно темно, видимо как всегда выкручена лампочка, а возможно и домофон сломан. Последнее время жильцы начинают забивать на благоустройство дома. С тяжёлым выдохом, выпускаю из лёгких, скопившееся отчаяние.

В чём-то Леся права, жить тут становится невыносимо, но я и на секундочку не могу представить каким местом нужно выпрыгнуть из штанов, чтобы выбраться из трясины, путём нахождения для себя состоятельного любовника. Тем более, что мало кто позарится на неопытную дурочку, которая непонятно для кого бережёт свою невинность.

Да и бросить маму — выше моих сил. Как бы я не злилась на неё, а порой и люто ненавидела, съехать, оставив её одну — все равно что отправить на экскурсию на спиртзавод. Она попросту сопьется в самые кратчайшие сроки.

Захожу в подъезд, улавливая отголоски бурного веселья где-то в районе третьего этажа, различая и заливистый смех Леськи, и Пашкины пошловатые шутки, и раскатистый гогот остальной компании. Поднимаюсь к себе, с каждой пройденной ступенькой жалея, что нет в нашем доме лифта, а это значит — встреча неизбежна.

— Моя ты, лапа, — просияв при виде меня, Пашка спрыгивает с подоконника, ловко сгребая в объятия. На удивление от его рук не хочется уворачиваться, какая-то завораживающая сила от них, хотя и безнадегой веет достаточно. От Котова приятного пахнет, свежевыстиранная футболка в меру пропитана соблазнительным сочетанием бергамота и лайма, знакомым и довольно-таки дорогим ароматом, мне ли не знать, некогда лучшему продавцу месяца в парфюмерном магазине. — Непорочным девочкам нельзя одним так поздно гулять.