Избранное - Гор Видал

замолчала, давая Коллинзу возможность выразить свое несогласие, что он и сделал. Эмили продолжила:

— Она немного младше меня. Ей двадцать, а мне двадцать два. А тебе сколько, Колли? — обратилась она к Коллинзу.

— Двадцать пять, — соврал Коллинз, пододвигая свой стул поближе к ней.

Эмили посмотрела на Джима:

— А вот тебе двадцать. И ни днем больше.

Джим кивнул с серьезным видом:

— Верно.

Разобравшись, кому сколько лет, они задали определенное направление этому вечеру.

Наконец появилась Энн. Невысокая, худенькая, в коричневом платье. Она неуверенно осмотрелась, потом увидела Эмили и быстро направилась к ней, кокетливо улыбаясь.

Эмили представила всех, а потом, поскольку была уже немного пьяна, представила всех еще раз, чем развеселила молодых людей.

Глядя на смеющуюся Энн, Джим решил, что она и в самом деле хорошенькая, но ей, пожалуй, ближе к тридцати, чем к двадцати. Впрочем, для него это не имело никакого значения.

Когда возбуждение, вызванное ее приходом, улеглось, Энн, отхлебнув из стакана, спросила:

— Значит, тебя зовут Джим?

— Верно. А нам Эмили много о тебе рассказывала.

— Что-нибудь лестное, надеюсь?

Временами Энн говорила, словно английская актриса. Как и ее подруга, она любила поболтать:

— Мы работаем в администрации одного магазина. Я веду дела, а Эмили печатает на машинке и все такое. А ты с юга?

Джим кивнул, и Энн, как раньше Эмили, ввернула какое-то южное словечко, отчего все рассмеялись. Потом Эмили и Коллинз встали из-за стола и объявили, что идут танцевать. Джим тоже пригласил Энн, и все четверо направились на танцевальную площадку.

Джим старался не ударить в грязь лицом. Этот вечер был для него так важен.

Энн прижалась к нему. Ее щека коснулась его. Он почувствовал запах пудры, мыла, духов. Он бросил взгляд на Энн. Глаза у нее были закрыты.

Появились Коллинз и Эмили.

— Эй, Джим! — окликнул его Коллинз.

Энн открыла глаза, и Джим слегка отпрянул от нее.

— Да? — отозвался Джим.

— Эмили приглашает нас к ним домой. У них есть выпивка и радио, так что мы сможем потанцевать там, где не так людно.

— Молодец, Эмили! — оживленно сказала Энн.

Они вернулись к столику, заплатили по счету, взяли пальто и покинули «Альгамбру».

Хотя ночь была холодной, Джим вспотел из-за выпитого виски. Они остановились у небольшого жилого дома, на одной из боковых улочек. Эмили открыла дверь. Все поднялись на второй этаж по чистой лестнице, застланной дорожкой, и Эмили впустила их в квартиру, состоящую из гостиной, кухоньки и спальни. Дверь в спальню была открыта, и Джим увидел там две одинаковых кровати.

— Вот мы и дома, — объявила Эмили, включая музыку.

А Энн исчезла на кухне — и тут же появилась с бутылкой виски и четырьмя стаканами.

— Эмили, достань-ка льда, — сказала она.

Эмили пошла на кухню, за ней — Коллинз. Энн поставила на стол стаканы, Джим топтался рядом. Неловкий, неуверенный в себе.

— Потанцуем? — предложила она.

Джим попытался держать дистанцию, но она прижалась к нему. Он чувствовал себя неловко. Ему отчаянно хотелось, чтобы от этой музыки, и виски, и этой девушки у него закружилась голова. Чтобы он забыл обо всем. Но он видел только перхоть у нее в волосах. Из кухни донесся смех, затем в гостиную вошли Коллинз и Эмили. Оба они раскраснелись, глаза у Коллинза поблескивали. Эмили поставила на стол вазочку с кубиками льда, а Коллинз — бутылку содовой.

— Давайте-ка выпьем! — предложила Эмили.

Они дружно выпили, затем Коллинз предложил тост за Эмили, а Эмили в ответ предложила тост за Коллинза. Джим и Энн выпили друг за друга. Джим был уже пьян, в глазах у него все расплывалось. Неожиданно все ему стало казаться таким близким, уютным и знакомым. Он смело обнял Энн, и они бок о бок уселись на кушетку, наблюдая, как танцуют Коллинз и Эмили.

— Ты здорово танцуешь, — сказала Энн. — Наверное, брал уроки? Я-то уроков никаких не брала, но многому научилась у девушек в школе. Я поступила в школу секретарш, и мы часто танцевали. Мне всегда нравились танцы. Там-то я и научилась.

— Ты всегда жила в Сиэтле? — Джим хотел, чтобы она говорила и дальше.

Она нахмурилась, давая понять, что этот вопрос ей неприятен.

— Да, я всегда жила здесь, но мне это не нравится. Понимаешь, я хочу путешествовать. Мне всегда хотелось путешествовать, вот почему я завидую вам, морячкам. Вы так много путешествуете и так много видите.

— А где бы ты хотела побывать? — Джим обнимал ее, удивляясь собственной смелости.

Она придвинулась поближе.

— Всюду, — сказала она. — Но больше всего мне хочется увидеть Южную Калифорнию. Я хочу увидеть Голливуд. Я бы хотела и в кино сняться, — сказала она тихим доверительным голосом.

— Многие не прочь, — Джим как-то посмотрел несколько журналов про кино и был поражен, какие трудности приходится преодолевать звездам, чтобы стать звездами.

— Я знаю, — сказала Энн. — Но я думаю, я не такая, как все. Нет, правда, я думаю, я еще стану знаменитой. Слушай, я, еще когда совсем девчонкой была, ходила в кино и видела Джин Харлоу, и всяких других, но уже тогда знала, что однажды я буду такой же. Но пока вот работаю в канторе, и даже не знаю, когда смогу поехать в Голливуд. Но я когда-нибудь поеду, можешь не сомневаться!

— Ты, я смотрю, честолюбива, да?

— Что есть, то есть. Представить только, носишь все эти красивые платья, а вокруг усатые мужчины в твидовых костюмах, приглашают тебя во всякие дорогие рестораны. Пальмы растут и всякое такое… — она, приоткрыв рот, вперилась в пустоту перед собой, мечтая об этой другой жизни.

Джим бормотал что-то утешительное, отмечая про себя, что Коллинз и Эмили исчезли в спальне. Дверь была приоткрыта, и Джим видел, как Коллинз в одних трусах приближается к Эмили, которая лежит совершенно голая на одной из кроватей. Эмили хихикнула. Джим покраснел и отвернулся.

— В чем дело? — Энн прервала свои голливудские грезы. Потом, увидев, что происходит в спальне, захихикала, вторя Эмили.

— Молодость дается только раз! — изрекла она.

Джим посмотрел на нее и увидел, что глаза у нее горят каким-то бесстыдным светом. То же самое он видел и в глазах Коллинза и Эмили. Но не в глазах Боба. Он почувствовал отвращение. Но Энн, не ведая о его чувствах, вплотную приблизила к нему свое лицо, и он ощутил запах виски.

— Смотри-ка, как им хорошо, — она всем телом прильнула к Джиму, и он слышал лихорадочное биение ее сердца. — Ей-богу, им теперь сладко, — повторила она. — Да, молодость дается только раз, вот что я тебе скажу, —