Месть охотника на ведьм - Джон Беллэрс

Дорогой Льюис,

большое спасибо за чудесную открытку. Я надеюсь, что вы с дядей прекрасно проводите время, и буду рад видеть вас снова в августе.

Твой друг Берти

Льюис вздохнул с облегчением и немного расслабился. Первым делом он заметил в письме слова «чудесная» и «прекрасно». Значит, их код работает и в Барнавельт-мэнор все тихо и спокойно… пока.

Путешествие продолжалось. Из Парижа Джонатан и Льюис отправились в Марсель, французский город-порт на побережье Средиземного моря, а оттуда – в Рим и в город-государство Ватикан. Дальше их путь лежал вдоль побережья Италии в Неаполь, где великий вулкан Везувий выбрасывал в голубое небо облака пара. Льюиса заворожил древний город римлян Помпеи. В 79 году нашей эры произошло ужасное извержение вулкана, и Помпеи были погребены под слоем пепла. Люди и животные, не успевшие спастись, обратились в камень. Все сохранилось в точности как в тот ужасный день. Было жутко идти по мертвым улицам и представлять, как толпы римлян в панике бегут, спасаясь от гнева Везувия – Льюису это действовало на нервы. А что, если вулкан снова начнет извергаться? Тогда еще через две тысячи лет люди придут посмотреть на самого Льюиса и дядю Джонатана. Каменный Джонатан будет держать в руках фотоаппарат, а каменный Льюис – позировать, улыбаясь, на фоне древнего римского храма. От одной мысли об этом мальчика бросало в дрожь.

Но вулкан так и не проснулся, а наши путешественники отправились дальше. При каждой возможности Льюис кидал в почтовый ящик целый ворох ярких цветных открыток. Большинство из них отправлялись в Нью-Зибиди, Розе Рите и миссис Циммерман. Льюис тщательно выбирал картинки для каждой из них. Розе Рите нравились за́мки, пушки и доспехи, а для Флоренс мальчик искал изображения фиолетовых цветов. Берти подошла бы любая открытка, хотя Льюис старался найти такие, которые миссис Гудринг смогла бы ему описать. Льюис почти каждый день посылал другу послания. От Берти в ответ пришло две карточки, и в каждой содержалось кодовое слово, означающее, что в Барнавельт-мэнор все спокойно.

Путешествие продолжалось, и на душе у Льюиса становилось легче, да и физически он стал лучше себя чувствовать. Каждый день они с Джонатаном проходили много миль пешком, осматривая достопримечательности. В некоторых странах, по мнению Льюиса, еда была непривычная и невкусная. Он не понимал, как французы могут есть улиток, а немцы – жирные сосиски кроваво-красного цвета, да еще и с квашеной капустой. Зато итальянская паста была просто восхитительна, но мальчику почему-то не очень хотелось есть. Вокруг было столько всего удивительного и более интересного, чем еда!

Поэтому Льюис ел гораздо меньше, чем дома, и когда они были в Венеции, он впервые заметил результат. Однажды утром, одеваясь, мальчик вдруг обратил внимание, что ремень сидит на нем как-то странно. Обычно Льюис застегивал его на самую первую дырочку – в этом месте даже образовалась вмятина от пряжки. Но в то утро пояс пришлось затянуть потуже – его талия уменьшилась почти на целый дюйм.

Льюис не верил своим глазам. Он вспомнил, как в школе его обзывали тюленем, жирдяем и толстопузым. Однажды мальчик по имени Тарби стал издеваться: «Похудеть не хочешь, толстяк?» Льюис пытался, но безуспешно. Он даже купил книгу по бодибилдингу, но упражнения оказались скучными, и он бросил их уже через пару дней. Льюис почти смирился с тем, что так и останется толстым до конца своих дней, но теперь он сбросил вес без особых усилий. Ему даже голодать не пришлось. Льюис улыбнулся: если только он не растолстеет опять, вот Роза Рита и миссис Циммерман удивятся!

К счастью, сохранить достигнутый результат оказалось несложно. Джонатан все время таскал его по экскурсиям, они ходили по лестницам в музеях и соборах, преодолевая тысячи ступенек, любовались памятниками и пробовали местную кухню. Венеция, Вена, потом Германия – и Льюис затянул ремешок еще на одну дырочку. Он стал выносливее, и ноги у него перестали болеть, когда привыкли к долгим прогулкам. Мальчик заметил, что и Джонатан подтянулся: брюшко, которое всегда выпирало под курткой у дяди, заметно уменьшилось от ходьбы. Похоже, каникулы им обоим пошли на пользу, заключил Льюис.

И все же в бочке меда не обошлось без ложки дегтя. Это случалось нечасто, может быть, раз в неделю. Льюису снился дурной сон: заросшее поле, голые деревья, мертвая желтая трава высотой по колено. В траве росли странные кусты с красными скрюченными ветками, похожими на червей, а листья на них были алые, будто кровь. Льюису всегда снилась одна и та же погода – пасмурная и сумрачная. Мальчик смутно чувствовал, что он должен куда-то поскорее добраться, но не знал, куда именно и зачем. Что еще хуже, без солнечного света он даже не мог определить нужное направление.

Льюис стоял посреди поля, чувствуя, как в душе нарастает страх. В конце концов мальчик все же начал пробираться сквозь сухую желтую траву, которая цеплялась за лодыжки, отчего он спотыкался и едва не падал. Кусты шевелились и шуршали, хотя ветра не было. Потом Льюис заметил, что к нему потянулись жуткие красные ветки, которые, словно щупальца, пытались обвиться вокруг рук и ног.

Льюис хотел убежать, но ноги его не слушались. Он не мог оторвать их от земли, будто к ним были привязаны тяжелые гири. За спиной слышалось жуткое хриплое дыхание, словно чудовищный великан таился где-то совсем рядом. Влажный воздух пах плесенью и гнилью, мертвыми растениями, склизкими червяками и сырой землей. Вдруг прямо перед ним из земли вырос чудовищный куст. Льюис попятился, но колышущиеся волны высокой травы подталкивали его вперед. И вот, приблизившись, он заметил у корней куста человеческий скелет. Красные ветви росли между ребер, будто бы охватывая их нежностью, и удерживали скелет в сидячем положении. Череп был опущен на грудь, но когда Льюис подошел совсем близко, он начал медленно подниматься. На глазах у мальчика куст продолжал расти, словно в мультфильме, а голый череп все поднимался и поднимался, пока Льюис не разглядел лицо.

На черепе были очки с темно-зелеными стеклами.

– Берти! – вскрикнул Льюис, но вырвался только шепот, оцарапав мальчику горло.

Рот черепа открылся в беззвучной ухмылке. Очки сдвинулись, и из глазниц начали прорастать красные ветки, извиваясь, словно черви. Жуткие корчащиеся побеги столкнули с черепа очки, и они упали на землю.

Льюис стоял уже так близко, что ветки хватали его за руки, неумолимо притягивая к плотоядному кусту. У листьев были зазубренные края, острые как бритва, и мальчик ощутил, как миллионы лезвий впились в его лицо, ладони, руки…

После этого Льюис каждый раз просыпался, весь дрожа, в холодном липком поту. Когда ему снился этот кошмар, мальчик потом долго не мог заснуть и читал про себя все молитвы, какие только мог вспомнить. На следующую ночь он обычно долго лежал без сна, боясь, что кошмар вернется. К счастью, этого никогда не бывало две ночи подряд, но через неделю страшный сон опять повторялся.

Так случилось и в последнюю ночь, которую путешественники провели в немецком городе Геттингене. Очнувшись, Льюис больше не мог заснуть. Наутро он поднялся с постели, напряженный, как натянутая струна. Мальчик так долго не мог одеться, что Джонатан в конце концов озабоченно спросил: