Танцующая под дождем - Оливия Гейтс

Марам же выглядела, в отличие от него, радостной и чертовски привлекательной.

За завтраком, который он приготовил, она делала остроумные и непринужденные замечания.

По мнению Амджада, утро длилось словно неделя. В полдень, когда Марам начала готовить обед, Амджад почему-то оказался на кухне, помогая ей с готовкой.

За обедом он снова держался отчужденно, но потом опять вступил в словесную перепалку с Марам. А после обеда, сославшись на то, что должен позаботиться о Золотистой, Амджад ушел из дому.

Вернувшись из конюшни, он обнаружил, что Марам играет в компьютерную игру на его компьютере и визжит от восторга, превысив личный рекорд.

Чтобы скоротать время и не обращать внимание на Марам, он решил вздремнуть, но скоро понял — уснуть не получится.

Наконец он встал и пошел в гостиную.

Марам сидела на диване, притянув колени к груди и положив на них голову. Ее лицо было обращено в его сторону, глаза сверкали ожиданием и надеждой.

Амджад тут же отправился на кухню.

— Я сказала тебе не всю правду.

Он сжал рукой кофейник с такой силой, что едва его не раздавил. Ее голос проникал в самое его сердце. Не оборачиваясь, он бросил ей через плечо:

— Конечно, ты сказала не все, Шахерезада. Ты никогда не скажешь всей правды.

— Я рассказала тебя только часть истории. Будет и продолжение.

Он повернулся к ней лицом.

Марам опустила ноги на пол и присела на край дивана. Затем она заговорила низким и бархатистым голосом, как женщина, которая открывает свои самые сокровенные фантазии возлюбленному:

— Я не планировала возвращаться в Оссайлан. Но передумала после конференции по вопросам политики и экономического развития региона.

Он вспомнил ту конференцию, словно она проходила минуту назад. Там они и познакомились. С тех пор Амджад не мог ее забыть…

— После той конференции я свернула бизнес, продала дом и переехала в Оссайлан.

Амджад смотрел на нее. Обретя наконец дар речи, он прохрипел:

— Ты хочешь сказать — встреча со мной заставила тебя вернуться?

— Да, — простодушно ответила Марам. — Ты самый восхитительный человек, которого я когда-либо встречала. И я хотела быть там, где смогу поближе с тобой познакомиться. — Она одарила его самоуничижительной, но заразительной улыбкой. — Но ты мне препятствуешь, а иногда делаешь сближение невозможным.

Вдруг ему захотелось перестать сопротивляться. Хуже того, Амджад не мог вспомнить, почему он должен ей сопротивляться.

Он заставил себя подойти к Марам медленно и спокойно, потом взглянул на нее со всем презрением, на какое был способен:

— Какое разочарование! Не могла бы ты быть настойчивее в исполнении своей миссии?

Она моргнула:

— Какой миссии?

— С которой тебя прислал отец. Он решил заставить меня жениться, чтобы одержать надо мной верх.

Марам уставилась на него, опешив. Потом она рассмеялась.

Когда она наконец перевела дыхание, то быстро спросила:

— Ты считаешь, я хочу выйти за тебя замуж?

Выйти замуж за Амджада не мечтала ни одна женщина в стране, несмотря на его богатство и власть. Все потенциальные невесты и их родственники считали Амджада жестоким и непримиримым человеком.

Такое положение дел весьма устраивало Амджада.

Но тогда непонятно, почему веселье Марам по поводу возможности выйти за него замуж так его беспокоит? Он знал: несмотря ни на что, она согласится стать его женой в мгновение ока. Но ведь он не хочет на ней жениться, не так ли?

Конечно не хочет! У него просто нервы сдали от усталости и недосыпания.

Амджад покачал головой, издеваясь скорее над собой, чем над Марам:

— Неужели ты ждешь, что я поверю твоему удивлению и позволю представить мне другую версию истины?

Она покачала головой, посмеиваясь:

— Ты не только насмешник, но и непредсказуемый человек.

— Всегда рад оказать медвежью услугу. — Он шутливо ей поклонился и отвернулся, чтобы приготовить кофе.

Амджад чувствовал, как она ласкает его взглядом. Затем она встала и подошла к компьютеру. Через несколько секунд заиграла соната Моцарта — величественная и магическая музыка, словно презирающая буйное природное явление за окном. У Амджада потеплело на душе, когда он услышал одну из своих самых любимых композиций.

Он не успел спросить, почему она включила именно это произведение, когда Марам присоединилась к нему и стала готовить ужин.

Сегодня вечером она снова опровергла его ожидания.

Он думал, что спровоцирует Марам на объяснения, но она вела себя как ни в чем не бывало.

Было уже за полночь, когда Амджад прибрался на кухне и пошел готовиться к очередной бессонной ночи.

Марам стояла в конце коридора, и Амджад бросил на нее самый равнодушный взгляд, на какой был способен. Увидев загадочный блеск ее глаз, он приказал себе сохранять спокойствие и выгнул бровь, задаваясь вопросом, что задумала на этот раз мастерица обольщения?

Она заправила прядь густых золотисто-каштановых волос за ухо и указала рукой на спальню:

— Пожалуйста, ложись в свою постель. Мне будет комфортно на диване.

— Нет. И хочу сразу же развеять все твои потенциальные заблуждения. Мое решение не является актом рыцарства. Я не позволю тебе лежать посреди дома.

— В этом нет ничего предосудительного. Я одета и очень крепко сплю.

В этом Амджад не сомневался. Она, черт побери, крепко спала и по утрам выглядела отдохнувшей и бодрой! А он в это время без сна ворочался с боку на бок и его нервы были на пределе.

— Нет, — сказал он снова, решив покончить со спором. — Но я первым пойду в душ, потому что ты проводишь там вечность.

Он вошел в ванную комнату под хихиканье Марам, в очередной раз проклиная отсутствие двери, которую можно было захлопнуть и отгородиться от этой женщины.

Он мог поклясться, что слышит ее мысли, ощущает прикосновение ее рук и губ к своему разгоряченному телу.

Войдя в душевую кабину, Амджад включил воду, прижался лбом к холодному кафелю на стене и закрыл глаза. Он почти сразу почувствовал облегчение. Однако вскоре в его мозгу снова возник образ Марам. Амджад никогда еще не испытывал такого сильного желания.

Одно дело — фантазировать о ней, избегая ее, но совсем другое дело — сдерживать вожделение, когда она оказывается рядом.

На четвертый день совместного заточения Амджад уже больше не мог себя контролировать.