The Firm. История компании McKinsey и ее тайного влияния на американский бизнес - Дафф Макдональд

По рассказам Бауэра, Джеймс Маккинси хотел вернуться из Marshall Field и руководить своей консалтинговой фирмой, имея Бауэра первым помощником. Но стресс, сопряженный с выводом компании розничной торговли из кризиса, привел к пневмонии, которая во времена, когда еще не было пенициллина, оказалась смертельной. 30 ноября 1937 года Джеймс О. Маккинси умер. Газета Chicago Tribune сообщила о его смерти на первой странице.

Журнал American Business посвятил памяти покойного статью, в которой отмечался успех Маккинси и ему подобных в легитимизации их профессии и повышении статуса класса менеджеров в целом. В этой статье было сказано: «Если нужно доказательство того, что разница между прибылью и убытками почти всегда зависит от действий менеджмента, то таким доказательством служат достижения Маккинси в Marshall Field & Company».[60]

Но такую оценку разделяли не все. Консалтинговый бизнес фирмы в Чикаго более десятилетия страдал от последствий безжалостности, проявленной Маккинси в Marshall Field. Это стало уроком на будущее: связь с компанией, терпящей банкротство, вредит консалтинговому бизнесу. С этого момента и в дальнейшем McKinsey & Company стремилась оставаться в тени, за сценой. С того времени фирма отказывалась раскрывать своих клиентов, одновременно настаивая, чтобы подобную осторожность проявляли и они.

Бауэр, которому тогда было всего 34 года, особенно тяжело переживал уход Маккинси. Он до того боготворил Маккинси, что назвал своего третьего сына Джеймсом Маккинси Бауэром, в честь покойного босса, о котором писал: «Он полагал, что любой стремящийся к успеху человек нуждается в критике, и действительно предлагал такую критику. Бо́льшая часть его критических замечаний носила негативный характер. И верно, его похвалы были настолько редкими, что, когда он хвалил кого-нибудь, это производило глубокое впечатление. Этот подход соответствовал моим убеждениям и настроениям (я обнаружил, что, когда похвала уравновешена критикой, люди запоминают только похвалу)».[61]

На протяжении своей карьеры Бауэр постоянно отдавал должное влиянию человека, с которым он проработал всего четыре года. Правда, спустя десятилетия Бауэр начал преувеличивать собственную роль в истории фирмы. Биограф Бауэра Элизабет Эдершейм приводит свидетельства о разговоре, состоявшемся позже, с одним из директоров фирмы. Этот человек спросил Бауэра, почему он никогда не менял название фирмы на Bower & Co. Бауэр ответил: «Нам пришлось обращаться к клиентам и убеждать их продолжать работать с нами, хотя мы лишились главного партнера. Как глава фирмы я добивался новых контрактов, хотя мое имя – не Маккинси… Тогда-то я и решил, что никогда не поставлю моего преемника в положение, при котором ему придется объяснять, почему фирма не носит его имя. Так мы сохранили имя Мака на дверях фирмы, и я никогда не сожалел об этом».[62]Слова Бауэра представляют очевидный в то время факт в ложном свете. После смерти Маккинси главой фирмы был не Марвин Бауэр. Главой он стал лишь спустя 12 лет. Так что фирма не принадлежала Марвину Бауэру, и он не мог делать с ней все, что ему заблагорассудится. По меньшей мере, в течение какого-то времени.

Компании не всегда переживают своих основателей. И McKinsey вполне могла оказаться одной из тех, что гибнут сразу после создателей. За месяц до смерти Маккинси было завершено изучение компании U. S. Steel, которая давала 55 % дохода нью-йоркского отделения фирмы. В разгар работы над проектом трудилось более 40 человек из McKinsey,[63]так что он стал ранней моделью того, как зацепить крупного клиента и выкачивать из него деньги. При любых обстоятельствах восполнить столь значительное сокращение доходов было бы трудно. Следующий, 1938 год оказался не легче. Филиалы в Нью-Йорке и Бостоне бились за выживание, а отделение в Чикаго работало с неполной нагрузкой. Фирма понесла убытки в размере 57 тыс. долл., а это было намного больше, чем кажется сегодня, особенно если принять во внимание, что совокупная стоимость активов фирмы составляла всего 256 376 долл., что эквивалентно примерно 4 млн долл. 2012 года.

В апреле 1938 года Бауэр написал меморандум Тому Кирни и Гаю Крокетту, предложив избавиться от компании Wellington. В воображении Бауэр рисовал новую фирму, партнерами которой будут Кирни, Крокетт и Бауэр, но бо́льшую часть капитала вложат первые двое. Старшие партнеры любили Бауэра, но знали: денег у него нет.

К октябрю 1938 года Бауэр достиг цели. McKinsey, Wellington & Company «с сожалением» объявила об уходе из фирмы Ч. Оливера Веллингтона. Более того, консалтинговая фирма должна была разделиться на две: McKinsey в Нью-Йорке и Бостоне и McKinsey, Kearney & Company – в Чикаго. Том Кирни предлагал двум консалтинговым подразделениям объединиться в Чикаго, но сотрудники нью-йоркского филиала предпочли идти своим путем. У Марвина Бауэра еще не имелось власти и влияния, необходимых, чтобы выйти из конфликта главой McKinsey & Company, но нет сомнений в том, что он играл важную, если не решающую роль в вытеснении Веллингтона из бизнеса и в утверждении независимости нью-йоркского филиала.

Воспоминания самого Бауэра о том времени изобилуют критическими замечаниями в адрес коллег. Столкновение с партнером Уолтером Вихом в ходе работы с Savoy-Plaza привело к возвращению Виха из Нью-Йорка в Чикаго. «Я вскоре обнаружил, что Вих подходит к проблемам как бухгалтер»,[64]– писал позднее Бауэр: убийственное обвинение самопровозглашенного большого мыслителя. Поразмыслив о том, кому достанется мантия Джеймса Маккинси, Бауэр вынес приговор Оливеру Веллингтону и Тому Кирни: «Оливер не может руководить… [а] … Том по натуре не лидер».[65]

Крокетт и еще один партнер, Дик Флетчер, внесли по 28 тыс. долл., что позволило McKinsey & Company встать на ноги. Крокетт стал управляющим партнером. «Я был слишком молод», – объяснял Бауэр, словно все упиралось в его возраст. Бауэр был слишком молод и слишком беден. Его взнос составил всего 3700 долларов, что определенно делало его подчиненным Крокетта. «Зип» Рейли, приятель Бауэра по Клубу выпускников Гарвардской школы бизнеса в Нью-Йорке, предоставил неоперившейся фирме кредит в 10 тыс. долл., и Бауэр никогда не забывал об этой любезности. Фирма переформулировала свою задачу: теперь делом фирмы был «консалтинг по вопросам менеджмента», а не «инжиниринг менеджмента».

Хотя нью-йоркское и чикагское отделения – разные юридические лица, планировалось, что они, пользуясь значительной автономией, будут вести себя как партнеры: обмениваться заказами, которые можно разместить друг у друга (за что компания, предоставляющая работу партнеру, получала вознаграждение в размере 15 % от суммы контракта), и совместно поддерживать репутацию бренда McKinsey. Тем временем партнеры обеих фирм обязались в течение двух лет выкупить у вдовы Маккинси ее долю в капитале. Эта доля была равна 21 % и стоила 141 796 долл. – более 2,2 млн долл. 2012 года.