Государство, армия и общество Древнего Египта - Адольф Эрман

Вероятно, подобным же образом происходили и преобразования древних наций. С доисторических времен жители Ливии, Египта и Эфиопии принадлежат к одной и той же расе. По строению тела они и теперь африканцы, хотя в более поздние времена перешли на азиатский язык (а египтяне к тому же приняли в себя создавших цивилизационное ядро шумероидов. – Ред.). Никто не может сказать, как долго они говорят на родственных наречиях. Видимо, их языки произошли от одного языка, на котором они все говорили вначале, и они произошли от какого-то племени, про которое мы ничего не знаем. Принимая во внимание то, как мало мы знаем о древнеегипетском языке, мы можем предположить, что своим более поздним языком долина Нила была обязана в первую очередь вторжению ливийцев с запада и что подобное же вторжение наделило семитским языком жителей Сирии и Аравии, а те передали его жителям Восточной Африки. Конечно, это всего лишь гипотеза, поскольку этот процесс мог идти и несколько иными путями. Вероятно, мы никогда не будем знать этого точно, поскольку эти события произошли более пяти тысяч лет назад – таков размер временного периода, который мы надеемся окинуть взглядом. Но не слишком важно, как именно это произошло, важно лишь помнить, что не обязательно произошло великое переселение египтян из какого-нибудь отдаленного места в Азии. Мы можем с чистой совестью считать их коренными уроженцами их собственной страны, детьми их родной земли, даже если будет доказано, что их древний язык был так же, как и современный, принесен из других стран.

Хорошо известно, что египтяне считали себя исконными жителями своей страны, в которых нет никакой чужеземной примеси. Разве они не были избранным народом, который особенно любят боги? Разве великие боги впервые явились в этот мир не в Египте, где правил и сражался бог солнца и где потомки этого бога до сих пор восседают на престоле? Поэтому египтяне только себя называли словом «люди» – (romet); другие народы были негры, азиаты, ливийцы, но не люди[11].

Согласно мифу, предками этих народов были враги богов: когда бог солнца разгромил своих противников в Идфу, небольшое число их сумело спастись. Те враги, кто убежал на юг, стали эфиопами, кто на север – азиатами; от бежавших на запад произошли ливийцы, от бежавших на восток – бедуины[12].

Египтяне называли свою страну по цвету ее почвы «черной землей» (Кемет) и этим отличали ее от красной страны варваров. Они также считали, что у них лучший цвет кожи, чем у чужеземцев. Сирийцы были светло-коричневыми, ливийцы белыми, негры черными, но египтяне свой прекрасный цвет кожи – очень темный коричневый у мужчин и светло-желтый у женщин – получили в дар от богов[13].

Египтяне делали и обрезание (мальчикам в возрасте от 6 до 12 лет), причем уже в ранние времена, но, вероятно, не придавали этому странному обычаю так много значения, как евреи и магометане. Знаком принадлежности к определенной религии оно впервые стало у евреев, которые усердно старались всеми способами отличить себя от язычников, которые их окружали. Если бы египтяне тоже считали обрезание божественным установлением, они бы чаще упоминали о нем.

Читатель сможет судить о внешности древних египтян по иллюстрациям к этой книге. Нужно отметить, что в лицах знатных людей Древнего царства, как правило, мало аристократических черт. Эти важные особы древности имеют ширококостные лица с грубоватыми чертами (аристократы, жрецы и цари Древнего царства имели вполне европеоидные черты, в дальнейшем шло постепенное размывание уже упомянутого шумероидного цивилизационного ядра в массе египетского населения. – Ред.) и умным лукавым выражением, которые мы привыкли считать характерными для много знающих старых крестьян. У великих людей Нового царства выражение лица становится более утонченным – это обычное влияние долгой цивилизации с высоким развитием интеллекта на высшие слои общества.

О характере и умственных способностях египетского народа было высказано много мнений, противоположных одно другому. Геродот хвалит мудрость и хорошую память египтян, а Диодор считает их самым благодарным народом в мире, но император Адриан написал, что во время путешествия по Египту обнаружил, что египтяне крайне легкомысленны, охотно верят любому праздному рассказу, злобны, бездельники и клеветники.

Точно так же многие современные ученые описывают их как набожных людей, которые больше думают о загробной жизни, чем о земной, а другие хвалят их за умение по-детски радостно наслаждаться тем, что существует в земном мире. Но те, кто выдвигает обе эти теории, смотрят на предмет обсуждения слишком односторонне, а на самом деле ответ на этот вопрос может быть лишь субъективным. Характер человека сложен, характер народа еще сложнее; и то, что Фауст говорит о «духе времен», так же верно и для «духа народов», ведь, в конце концов, хорошо известно, что в душе народа отражается сам человеческий разум.

Статуя неизвестного писца, которая находится в Лувре (Перро– Шипье)

В предыдущей главе мы уже сказали, что мы думаем о характере древних египтян. На наш взгляд, это был народ умный, практичный и очень энергичный, но лишенный воображения; именно этого мы и должны были ожидать от народа крестьян, живущих в стране, где земледелие требует больших затрат труда. Мы можем процитировать здесь слова одного человека, хорошо знающего Египет, о современных египтянах из низших слоев общества, то есть о людях, в которых характерные свойства их народа проявляются наиболее естественно. Он говорит так: «В молодости египетский крестьянин изумительно послушен, разумен и деятелен; в более зрелом возрасте из-за нужды, забот и постоянного труда для подвода воды к полям он теряет веселость, свежесть и гибкость ума, благодаря которым он выглядел таким обаятельным и талантливым, когда был мальчиком. Он сеет и жнет, трудится и зарабатывает деньги, но его пиастры редко остаются в его собственности, и он видит, как плоды его труда переходят в руки тех, кто стоит выше него. Поэтому характером он похож на талантливого ребенка, который вырос в суровых условиях и, став старше, понимает, что пользу из его труда извлекают другие люди»[14].

Это описание народа, который весел от природы, но теряет этот счастливый нрав и становится себялюбивым и ожесточенным от суровой трудовой жизни, верно и для древних представителей того же народа, какими они выглядят для глаз наблюдателя, не имеющего предвзятого мнения.