Жаркие ночи в "девяти дубах" - Эми Фетцер

– Да, но он достаточно богат, чтобы выйти из тюрьмы под залог. Его адвокаты уже предупреждали меня, что мне лучше забрать заявление, чтобы моя репутация не была окончательно испорчена, – сказала она, изо всех сил стараясь говорить ровным голосом.

– Не волнуйся, Феба, Рэндал Криг останется в тюрьме, где ему и место. – Кейн помолчал, давая ей время успокоиться. Нарезав ветчину и положив два кусочка на хлеб, он спросил: – Что он с тобой сделал?

Феба, как ужаленная, спрыгнула со стола, подбежала к холодильнику и быстро засунула оставшееся мороженое в морозилку.

– Он просто меня достал, – сказала она беззаботно, но голос ее предательски дрогнул. – Не хочу говорить об этом.

– Ладно, как знаешь. Сэндвич?

Она отрицательно покачала головой, но кусочек ветчины все же взяла.

Ему казалось странным, что Феба не уходит, а стоит и пытливо смотрит на него. Он чувствовал едва уловимый пьянящий аромат ее духов, видел, как соблазнительно ниспадают складки ее халата. От ощущения. ее близости его захлестнула горячая волна желания.

Кейн до боли вцепился в столешницу. Глубоко вздохнув, он постарался сосредоточиться.

– Я что-то хотел тебе сказать...

– Правда?

– Извини, что я был груб с тобой.

– Забудь, я давно простила тебя, – сказала Феба и, встретив его удивленный взгляд, добавила с улыбкой: – Вообще-то я не злопамятна, Кейн, только прошу, никогда больше не приказывай мне.

Кейн незаметно вздохнул. Слава богу, она не сердится на него!

– Помнится, ты никогда не любила, чтобы тебе указывали, что делать.

– Это точно, еще в детстве постоянно ругалась с родителями по этому поводу. Не могла и не хотела подчиняться! За это меня наказывали и старались прослеживать каждый мой шаг.

Кейн кивнул.

– Мне знакомо это чувство. Когда я был маленьким, меня контролировала куча прислуги. – Он помолчал. – Я тоже не люблю, чтобы мне указывали.

– Ну, это само собой, ты же босс, – подмигнула Феба.

– Тем не менее я не всесилен.

– Да брось ты, скажи, кто может помешать потомственному владельцу «Девяти дубов» сделать то, что он хочет?

Кейн увлеченно сдабривал майонезом свой сэндвич.

– То есть ты утверждаешь, что я испорчен властью? – уточнил он.

– Именно так, – кивнула Феба, передавая ему тарелку.

– Почему-то мне кажется, что назревает масштабная нравоучительная лекция, – проговорил Кейн, обращаясь к своему сэндвичу.

Феба вытащила из банки маленький огурчик и сунула его в рот.

– Вообще-то я не любительница читать нотации, но если ты просишь...

– Нет, спасибо.

– Трус.

Такое обвинение явно не понравилось Кейну.

– Я не трус, но...

Морщинка, прорезавшая его лоб, не испугала Фебу.

– Тогда слушай! Ты привык, что все вокруг пляшут под твою дудку.

– Конечно, кроме тебя? – усмехнулся Кейн, понимая, что как раз независимость Фебы и привлекает его больше всего, но сдаваться он не собирался. – Ты хочешь, чтобы все были такими же, как ты, свободными? – спросил он, впиваясь зубами в сэндвич.

– Именно!

Кейн чуть не подавился от подобной самоуверенности.

– Видишь ли, – продолжала Феба, – жизнь слишком коротка, поэтому надо стремиться к тому, чего действительно желаешь и можешь добиться.

– Но ты прячешься здесь, в «Девяти дубах», вместо того чтобы идти к своей цели, – парировал он.

– Да, я прячусь. От прессы и телефонных звонков. А ты сам разве не похож на страуса, запихавшего голову в деловые бумаги и делающего вид, что так и должно быть? Почему ты не покидаешь свое поместье вот уже пять лет?

Лицо Кейна мгновенно изменилось. Он помрачнел и замкнулся в себе. Как будто захлопнул дверцу в свою душу, подумалось Фебе.

– Хватит психоанализа, – отрезал он.

Феба невольно залюбовалась им. Высокий, красивый и широкоплечий, он излучал необыкновенную силу, даже тоска в глазах придавала ему особое очарование.

– Ты сам начал эту тему, – тихо произнесла она.

– Да, и уже жалею об этом.

– Ты очень любил ее?

Кейн полоснул ее пронзительно-ледяным взглядом.

– Кого?

– Лили. Твоя жена, наверное, была чудесным человеком.

Он нахмурился.

– Послушай, Феба, ты действительно думаешь, что я до сих пор не могу смириться с ее смертью? – Да что удивляться, все так думают. Но Кейн не хотел, чтобы Феба верила в эти сплетни, в то же время и правду ей не скажешь.

– Ну... да... то есть нет, короче, я до сих пор в некотором роде не уверена в твоих чувствах к Лили... Сюзанна уверена, что ты не в силах пережить утрату и поэтому ведешь такой образ жизни, и...

– Сюзанна ошибается.

– А как ей не ошибаться, если ты не желаешь ничего объяснять? Замкнулся в себе, как бирюк, и хранишь гордое молчание.

– Ни ей, ни тебе это незачем знать, – сказал он холодно, глядя куда-то вдаль.

– Кейн, послушай, посмотри на меня.

Несколько минут он молча жевал, потом, резко встряхнув головой, медленно проговорил:

– Феба, не хочу тебя разочаровывать, но я совсем не такой благородный, как некоторые думают.

Положив сэндвич на стол, Кейн встал и, не сказав больше ни слова, вышел из кухни.

Фебе вдруг стало очень одиноко. Зябко поежившись, она задумчиво откусила часть его недоеденного сэндвича. Что ж, по крайней мере одна ее догадка подтвердилась: Кейн не страдает по умершей жене.

Но тогда какого черта он скрывается от всего мира?

– Не смотри на меня так, Бенсон, – сказала Феба. – Все будет в порядке, вот увидишь.

– Мне жаль ваших стараний, мисс Феба. – покачав головой, дворецкий протянул ей корзину и плед для пикника. – Он ни за что на свете не согласится на такое.

– Ну, в конце концов, попытка – не пытка.

Она была тронута участием Бенсона, к тому же в глубине души сама мало надеялась, что из ее затеи что-нибудь выйдет. Как-то не вязался образ мрачного владельца «Девяти дубов» с веселым пикником на лоне природы.

Но Феба знала, что этот человек умел раньше улыбаться, радоваться жизни. Как бы много она отдала теперь за ту обаятельную улыбку из прошлого.

Переживая за Кейна, она совсем позабыла о Криге, его адвокатах и предстоящем судебном процессе. Все это отошло на задний план и казалось таким банальным и прозаичным.