Дикарка для волка - Ляна Вечер

— А тебе даст? — процедил сквозь зубы.

— У неё течка, — тоном опытного ветеринара заявил оборотень. — Пока не закончится, чтобы я тебя рядом с ней не видел.

— Останови! — брат вожака врезал кулаком по крышке бардачка.

Михей сбавил скорость, припарковал машину на обочине и разблокировал двери. Не сказав ни слова, Марк выскочил голый на осенний холод, превратился в пепельного волка и смылся в лес. Я смотрела на это, прижав ладонь к стеклу.

— У тебя два варианта, дикарка, — оборотень повернулся ко мне. — Первый — валишь отсюда прямо сейчас, второй — соглашаешься на моё предложение.

Урод моральный… Он говорил обо мне, словно о животном. Я не привыкла слышать в свой адрес — «у неё течка». Люди говорят — овуляция, но это для зверя, видимо, лишняя информация. Михей не парился — оскорблял и шантажировал. Захочет — снова в клетку посадит или сделает своей игрушкой. А может… не только своей.

— Послушай, мистер вожак, — не знала его фамилии и интересоваться не собиралась, — я…

У меня слова в горле застряли. Господь бог, я неадекватная — хамить пугающему латиносу, в довесок ещё и оборотню…

— Что — ты? — спросил равнодушно.

— Я не собираюсь с тобой спать, — мысленно перекрестилась.

— В лесу ты вроде была не против.

Жёсткие линии губ вожака изогнулись в язвительной улыбке, меня передёрнуло. До сих пор на коже ощущение его языка, и эта куртка на мне… Я вся пропахла им. То, что произошло между нами полчаса назад — страшная ошибка.

Моя психика не в порядке. Я не в порядке.

— Тебе показалось… — прошипела и пожалела.

Волк перевалился через сиденье, схватил меня и легко, словно куклу, пересадил на переднее. На мгновение я потерялась в пространстве. Смотрела в чёрные глаза оборотня, ловила знакомые золотые искорки и не понимала, почему не могу пошевелиться. Меня словно пригвоздило.

— Показалось, значит? — огромная ручища Михея скользнула между моих ног. — Ты кончила.

— Нет! — взвизгнув, сжала бёдра.

Поздно. Ему и джинсы мои не помешали. Ласкал оборотень умело… Хотя откуда мне знать? Но, подозреваю, неопытный мужчина не способен завести девушку словно тачку, с пол-оборота. Рядом с Михеем я чувствовала себя взрослой, мне нравилось это ощущение.

— Я хочу выпить, — пролепетала, задыхаясь, и дёрнулась, понимая: ещё немного — словлю второй оргазм.

Волк отпустил. Полезла назад, чтобы найти фляжку, которую дал Марк, и я почувствовала на своей заднице взгляд вожака. Это реально было почти физическим ощущением!

— Расслабься, — заявил Михей, когда я сделала первый глоток чего-то крепко алкогольного. — Ты не в моём вкусе, дикарка.

— В лесу ты вроде был не против.

Вот дура!

Вожак огрел меня взглядом-хлыстом и… больше ничего. Подождав для верности пару секунд, выпила ещё. Это всё алкоголь: стоит сделать глоток — и у меня язык за зубами не держится. В конце концов, я ничего плохого латиносу не сделала. Это он — упырь — запер меня в клетке, а потом ещё и лапы распустил. Мысли путались, пойло ударило в голову.

— Будешь жить в моём доме.

— Что?.. — хмель как рукой сняло.

— По каким-то причинам Лоу считает тебя матерью. Будешь играть эту роль.

— Мне восемнадцать! — завопила. — Я не могу быть её матерью!

— Слушай сюда, дикарка, — неожиданно в голосе Михея появилась стальная нота, — ты станешь для Лоу лучшей мамой в мире. — Схватив меня за запястье, потянул на себя. — Это понятно?

Рычащий оборотень убедит кого угодно. Сглотнув ужас, кивнула. Отпустил. Потирая ноющую руку, я отвела глаза. Снова напугал, снова меня затрясло. Я забыла, что волк — маньяк, а не просто монументальный самец в кожанке. Натуральный псих! Он что, няню ребёнку найти не смог? Или тупо решил сэкономить?

— Поняла, — прошептала.

— Никакого удовольствия возиться с тобой, — брезгливо бросил латинос. — Но… Моя дочь не здорова, а ты можешь помочь.

— Чем это? — я решилась посмотреть в глаза Михея.

Увиденное удивило. В его взгляде не было ярости или злобы, там замерла тоска.

— Ты слышишь оборотня в обличии волка. Это называется безмолвная речь, у Лоу с ней проблемы. Научишь волчонка общаться.

— Но я не знаю как! И вообще… — убавила громкость, когда оборотень свёл брови, явно угрожая наказать меня за излишнюю эмоциональность. — У вас что, некому научить Лоу говорить?

— Это тебя не касается, — рявкнул. — Твоя задача — стать для неё матерью и научить безмолвной речи. Поживёшь у нашей шаманки, пока течка не закончится. Потом у тебя будет комната в моём доме, еда и защита.

— Что если я откажусь?

Михей навалился на меня, потянулся рукой к двери, открыл. Ноги укусил ночной холод, в нос ударил запах прелых листьев.

— Корг будет рад встретиться с тобой ещё раз.

Отбитый ублюдок! Лоу мне понравилась, я бы ей и без угроз помогла, но не знала как. Вот только Михея это не волновало. 

Посмотрела в чернеющую даль. Попасть в лапы тех уродов ещё раз — не вариант.

— Я… попробую, — зажмурилась.

Хлопок двери, рычание заведённого мотора…

Господь бог, помоги.

* * *

Укутавшись в мою куртку, дикарка уснула. Я старался не смотреть на неё — без толку. Запах… Он лишал рассудка. Я вёл машину на морально волевых, практически за шкирку оттаскивая себя от искушения остановиться на обочине и залезть к сонной девчонке в джинсы. Мягкая такая, тёпленькая, отзывчивая… Расслабленная алкоголем и сном она будет раскрепощённой любовницей. Зверь внутри меня урчал, полностью поддерживая безумие. Никогда не встречал женщину, которая пахла бы ТАК заманчиво. Член готов был взорваться от воспоминаний о том, что было в лесу, пока туда не заявился Марк…

Какого чёрта младший меня не послушал? Тупой вопрос. Я на собственной шкуре испытывал запредельное влечение к дикарке, но я — это я. У меня возраст и сила воли в порядке, но всё равно едва гайки не сорвало. О брате говорить нечего: молодой волк, горячий.

Заехал в поселение и припарковался у дома Акуры. Вышел из тачки один — сначала поговорим с глазу на глаз, а потом вручу ей дикарку. Хотелось скорее переложить этот груз на шею старой кости.

Я вошёл без стука. Волчица что-то растирала в ступке, поглядывая на Сали: он за столом изображал умирающего. Голову оборотня венчала корона из бинтов, но вряд ли девчонка сделала из него обречённого калеку. Хотя изображал он совершенно противоположную историю — даже не встал, когда увидел меня.

— Жить будет? — обратился к шаманке, проигнорировав актёра.

— Будет, — Акура фыркнула. — Две недели покоя, а потом хоть на службу, хоть на охоту.