Ричард Длинные Руки - барон - Гай Юлий Орловский

Рыцарь, что ехал впереди, бодро выдернул меч.

– Разрешите, сэр? – воскликнул он, обращаясь к графу Эбергарду. – Это минутное дело, сейчас дорога будет чистой!

Граф Эбергард кивнул, рыцарь пришпорил коня, занося руку для удара. Я крикнул взбешенно:

– Отставить! Меч в ножны!

Рыцарь вздрогнул и моментально убрал меч, лишь тогда сообразил, что беспрекословно послушал меня, красивое лицо исказилось бешенством. Он снова бросил ладонь на рукоять меча, но его остановил твердый взгляд графа Эбергарда: неповиновение «герцогу» – преступление.

Я спрыгнул с коня, возчик поднял обреченный взгляд, изможденное лицо, усталые глаза, он простер ко мне руки и пал на колени:

– Ваша светлость, пощадите…

Я молча подошел к телеге, колесо по ступицу засело в яме, присел, ухватился обеими руками за край. Чертова подвода как будто нагружена мешками со свинцом, затрещала, начала приподниматься. Потом я сообразил, что это трещат мои кости и сухожилия. Над головой охнуло, это из окон на вторых этажах высунулись зеваки. Задерживая дыхание, приподнял еще, еще чуть, возчик все еще не опомнился, дурак, мог бы уже понудить лошадь сдвинуться с места, и я, собрав все силы, сдвинул повозку в сторону. Колесо опустилось на твердый грунт рядом с ямой.

С обеих сторон улицы завопили ликующе, силачи угодны всем, я устало перевел дыхание, потом покачал головой и сказал укоряющее:

– Люди, люди… Разве Христос не сказал, что все мы – братья? И что должны помогать друг другу?

Сэр Смит подвел мне в поводу коня. Я взобрался в седло, чувствуя, как от перенесенной тяжести подрагивают и горят игры. На Эбергарда и Мемеля я старался не смотреть, еще успею в гостинице, наверняка не пустят в общий зал, а велят приносить еду прямо в номер.

Две женщины вышли из дома и испуганно шарахнулись при виде наших коней, но, рассмотрев, что двигаемся спокойно и никого не давим, присели в реверансе. Я учтиво поклонился. Женщины заулыбались, защебетали, стреляя игривыми глазками, упорхнули, дробно постукивая невидимыми под длинными юбками каблучками. Эбергард проговорил вполголоса, не двигая лицом, словно каменный истукан:

– Сэр Ричард, больше так не делайте.

– Почему? – спросил я, отметив, что сейчас он назвал меня Ричардом, явно взбешен до белого каления.

– Для вас естественно, – проговорил он так же тихо, – приветствовать публичных женщин, но… не для человека благородного сословия. – Плевать, – ответил я с твердой безмятежностью. – Лучше поклониться десяти порочным женщинам, чем не ответить на поклон хотя бы одной достойной.

Кадфаэль благодарно улыбнулся, брат паладин преподает вельможам уроки христианского благочестия и нравственности, лицо Эбергарда потяжелело, наливаясь кровью, он сказал все так же тихо, но с нажимом:

– Вы должны вести себя, как наследник престола!

– А разве публичные женщины не мои подданные? – спросил я. – Что-то у вас хреново с логикой, сэр Эбергард.

К утру не только горожане, но и в ближайших селах знали, что в гостинице отряд рыцарей во главе с сыном герцога Люткеленбергского, который возвращается с турнира, покрыв себя славой. Коней оседлали на рассвете, с первыми лучами солнца уже проехали под аркой городских ворот.

С полудня зеленые равнины уступили место пустыне. Пусть не с барханами раскаленного песка, но все равно эта ровная каменистая почва и есть пустыня, где даже редкие пучки трав сразу желтеют. Здесь любое растение больше думает, как вцепиться корнями в щели между потрескавшейся землей, чем о цветении или схватке с другими травами за жизненное пространство. Я уже начал привыкать к сухому стуку копыт и облаку желтой удушливой пыли, как пустыня резко сменилась зеленью, еще более пышной, чем по ту сторону этой странно выжженной солнцем области. Мы продвигались то галопом, то на рысях, я жадно озирался по сторонам, но земля почти такая же, как и в Срединных королевствах, такие же зеленые долины, холмы, рощи, озера и речушки. Даже звери все те же, хотя тут больше таких, что должны встречаться ближе к теплым странам.

Но не только местность, даже люди и деревушки такие, больших отличий нет. И если ехать неспешно, то весь мир, наверное, можно обойти, не заметив разницы, быстро привыкая к тем крохотным и совсем незначительным изменениям, что видишь каждый день.

К примеру, в Зорре самые красивые и значительные здания – церкви, а вот в Амальфи и окрестных владениях они уже средненькие и серенькие. В Каталауне две или три церкви на весь город, а здесь, еще ближе к Югу, я вообще всего дважды видел по дороге церквушки, и обе настолько заброшенные, с высокой травой вокруг стен, что становится ясно насчет посещаемости и вообще религиозного рвения.

Но свято место пусто не бывает, это закон, просто я пока еще не увидел того, что заняло место церкви. И не думаю, что при всем неприятии церкви и любой религии меня обрадует то, что увижу.

Сэр Смит время от времени выезжал вперед, проверял, как сообщил с важностью, как несут службу эти пять молодых рыцарей, посланные графом Эбергардом в дозор. Мы с братом Кадфаэлем в его отсутствие общались на богоугодные темы. Я сам не ожидал, что с такой жадностью буду выслушивать эту чушь про бессмертие души и необходимость укрощения плоти. Видимо, в моем мире чересчур уж раскрепостились, а когда плоть так уж назойливо лезет с экранов, газет, сайтов – то возникает желание ее малость пригнуть, а подумать о чем-нить возвышенном.

Граф Эбергард и граф Мемель держались за нашими спинами, в разговоры не вступали. Для них достаточно, что на моих плечах заметный издали черный плащ с огромным золотым конем – герб рода Люткеленбергского и герцогства Пуатье. Всяк это видит, новости расходятся, и вот-вот обнаружатся те, кто желал бы не допустить до трона наследника погибшего герцога.

К полудню мы перешли вброд небольшую речушку, что отделяет владения герцогства Ламбертиния от королевства Эбберт, которым правит известный крутым нравом король Хайбиндер. Я привычно повертел головой, как будто мир здесь должен резко измениться, но дорога, не прерываясь на таможню, бежит дальше. Даже нет столба с обозначением государственной границы, что совсем уж ни в какие ворота…

Еще через пару часов увидели впереди, хоть и не прямо по курсу, очень длинный холм, а когда подъехали ближе, я понял, что это не холм, а кольцеобразный вал, будто в землю врезался тунгус почище аризонского. Мне показалось издали, что из кратера тянется цепочка муравьев, но оказалось, что множество людей выносят на спинах корзины с землей. Иногда попадаются и тяжело груженные мулы, их тащат за узду измученные люди, некоторые тоже с мешками за спиной. Они все опрокидывали корзины с гребня, освобождали и мулов. Надсмотрщики следили, чтобы не задерживались на гребне под лучами солнца, а снова отправлялись туда, за край гребня.

Граф Эбергард мановением руки послал рыцарей, чтобы они образовали вокруг меня плотный заслон, будто с вала могут достать стрелой, хотя, конечно, если применить катапульты, то могут, но, думаю, у тех копальщиков другое на уме.