Грязная Сучка (сборник) - Петр Хотяновский

Монахи верили и в эту легенду и в то, что их дацан – это Духовная Цепь, на которой Земля подвешена к Небу. Если перестать молиться и звонить в колокола, цепь порвется, Земля улетит в бесконечную пустоту Космоса и наступит Конец Света.

В этом дацане Звон задержался надолго. Его приютил в себе большой храмовый Колокол, с которым он сдружился с первого звона. В свободное от служб время Звон рассказывал буддийскому Колоколу о своих путешествиях, о многообразии колоколов – от самого маленького, подвешенного мастером-чудаком к шее бабочки Махаона, до самого большого, ни разу не звонившего колокола, рухнувшего от собственной тяжести с колокольни на землю. Буддистский Колокол был старше своего нового друга на две с лишним тысячи лет. Прежде чем стать Колоколом, металл, из которого его отлили, прошел несколько реинкарнаций: был Мечом воина, Кубком виночерпия, Шандалом в храме, Браслетом на ногах танцовщицы ритуальных танцев и Плугом крестьянина, а его звон, прежде чем воплотиться в Буддистский Колокол, был Голосом в Хоре Космической Тишины, куда попадают все звуки, когда-либо прозвучавшие на Земле: слова песен, первый крик новорожденного, последний рык раненого зверя, и даже шуршание листьев, потревоженных предрассветным вздохом ветра.

Буддистский Колокол был уверен, что на Земле есть места, где в Звенящей Тишине Утра можно услышать Голоса Космического хора, но где эти места – он не знал.

– Какое счастье, – подумал Звон, – что меня выбрали из Хора Космической Тишины и реинкарнировали звоном в монастырский Колокол, а не писком в полевую мышь. Слушая меня, люди молитвенно обращают свои самые сокровенные мысли Богу, прося утоления печалей и прощение грехов.

Теперь у Звона появилась новая цель. Путешествуя по миру от колокола к колоколу, он надеялся найти место, где Звон Утренней Тишины можно услышать в голосах Космического Хора. Большинство колоколов считали это красивой легендой, резонно замечая, что Звон и Тишина не могут существовать одновременно.

Другие верили в Звенящую Тишину и свое будущее в Космическом Хоре. Среди тех, кто верил, был старый колокол в портовом храме на берегу океана. Судьба этого колокола была крайне необычной, он хоть и не обладал мудростью Буддийского колокола, но многое знал и многому был свидетель. Своему новому другу, Звону, он поведал, что изначально предназначался не для служения в церкви. Он был отлит корабельной Рындой-колоколом специально для многопушечного фрегата «Св. Варфоломей», и ей, Рынде, была доверена честь своим звоном оповестить мировой океан о спуске на воду нового корабля. Тот день Рында запомнила до мельчайших деталей: увитые цветными лентами палубы и паруса; букеты цветов в жерлах пушек по обоим бортам; печально-веселые женщины на берегу – пускать их на борт в день спуска корабля на воду считалось дурной приметой. Рында помнила огромную бутыль мадеры, разбитую об нос фрегата, и вкус вина – порыв ветра донес до нее несколько капель. Служить Рындой на таком корабле было счастьем. Много лет в баталиях и просто морских разбоях, фрегат повергал противников в ужас мощью орудий, ловкостью канониров и хитростью безжалостных капитанов.

Судовой журнал содержал подробнейшие описания бесчисленных побед, названия потопленных судов, число погибших матросов и списки трофеев. Служители музея, в котором хранился судовой журнал, клялись на Библии, что по ночам из судового журнала слышны стоны и мольбы о пощаде загубленных фрегатом душ. Список побед мог быть и большим, если б не семнадцатилетняя Мулатка, изменившая судьбу фрегата и всей его команды: Капитан похитил ее из родительского дома, когда Мулатка примеряла свадебное платье и, в тайне от суеверных матросов, пронес на борт фрегата, завернув ее в рулон парусной бязи. С этой минуты фрегат был обречен.

Беда случилась ночью в той части океана, где на тысячи миль окрест, не боясь наскочить на мель или острые рифы, штурвал можно было доверить даже самому неопытному рулевому. Роза Ветров в этих широтах была абсолютно симметричной: ветер, нарушая все законы физики, дул во всех направлениях сразу и с одинаковой силой, так что матросам не надо было лазать по реям, переставляя паруса в поисках нужного ветра.

В этих местах случалось и другое, крайне редкое явление – Танец Звезд. Моряки, которым случилось наблюдать Танец Звезд, частенько сходили с ума, кончали жизнь самоубийством или погибали в кораблекрушениях. Немногие оставшиеся в живых старались не вспоминать танец небесных светил, а если и вспоминали, то только в состоянии сильнейшего подпития: пританцовывая и бормоча мало понятные слова, они постепенно впадали в пьяный транс, так что отделить правду от вымысла было совершенно невозможно.

Что происходило в небе той ночью, когда фрегат налетел на рифы, точно знал только молодой Рулевой. Капитан поставил его к штурвалу, приказал держать курс на самую яркую звезду созвездия Южный Крест – Акрукс, а сам погрузился в объятия юной Мулатки.

Стоя у штурвала грозного, многопушечного фрегата, Рулевой, гордый доверием Капитана, ни на секунду не отрывал глаз от путеводной звезды, и первые движения Звездного Танца заметил сразу: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, все звезды, заполнившие небосклон, стали вращаться вокруг самой яркой звезды – Акрукс.

Она как бы стала центром воронки, к которой устремились звезды. Небо быстро пустело, и только Акрукс, вобравший в себя все звезды, остался единственной ярко сияющей звездой на почерневшем небосклоне. В какой-то момент Рулевой с ужасом понял, что тяжелый многопушечный фрегат со всей командой, трофеями и юной Мулаткой в объятиях Капитана, неведомая сила вырвала из вод океана. Штурвал, бешено вращаясь, направил судно в небо. Рулевой бросился к Рынде, пытаясь звоном разбудить матросов и Капитана, но судовой колокол не издал ни звука: в его натертых до зеркального блеска медных боках отражался безумный танец звезд. Глядя в пустеющее небо, Рулевой жарко молился:

Господи, услышь молитву мою.

И вопль мой да придет к Тебе.

Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй…

В следующее мгновение звезда Акрукс взорвалась, выбросив в небо фейерверком мириады светил. Рулевой попытался в миллионах звезд, вновь заполнивших небо, отыскать путеводную и выправить курс, но вырванный из воды корабль не слушался руля. Все это походило на страшный сон. Чтоб избавиться от кошмара, Рулевой бился головой об мачту, кусал до крови руки, кричал от боли, но сон не уходил. Неожиданно чувство страха исчезло, ему стало легко и радостно. Рулевой стал смеяться, петь и кружиться по пустой палубе, повторяя движения звезд. Ему захотелось прыгнуть за борт и полететь летучей рыбой рядом с кораблем, но Капитан строго приказал держать курс на звезду Акрукс, пока его не выпустит из жарких объятий Мулатка. Наконец, фрегат мягко опустился в воду. Штурвал в руках Рулевого снова стал послушным, созвездие Южный Крест заняло свое место на небосводе, но это уже не могло спасти фрегат от крушения. За секунды полета неведомая сила перенесла фрегат в другой конец океана, и полные ветром паруса выбросили корабль на острые рифы. В пробоины хлынула вода, фрегат накренился, испуганные матросы, выскочив из кубриков, метались по палубе, не понимая, что произошло, откуда взялись рифы, но все стало ясно, когда на палубе появился Капитан с обнаженной Мулаткой на руках. Женщина на корабле?! Это было так неожиданно, что матросы на секунду забыли о катастрофе. Мулатка смеялась, ветер трепал ее длинные черные волосы. Вырвавшись из рук Капитана, она подбежала к Рулевому, приникла к нему обнаженным телом и губами, словно благодаря за посаженный на рифы корабль. На матросов нашло оцепенение. Они со страхом смотрели на непонятно откуда взявшуюся на боевом корабле голую Мулатку, палубу которого никогда не оскверняла нога женщины.