Дурная кровь - Джон Каррейру

У Аны и самой общение с Элизабет не ладилось. Девушка совершенно не воспринимала отказы, в то время как Ане приходилось регулярно и неоднократно отказываться воплощать нереалистичные требования. Атмосфера гипертрофированной секретности тоже сильно действовала на нервы. Да, дизайнер не был таким важным звеном в цепочке производства высокотехнологичного прибора, как, например, инженер или химик, но все равно надо быть в курсе того, как идет разработка, чтобы хорошо выполнять свою часть работы. Элизабет же выдавала только те скупые крупицы информации, без которых работать нельзя было в принципе.

Как-то раз на утреннем совещании с Элизабет Ана подняла вопрос проблем с прибором, о которых узнала от Аарона Мура. Если технология до сих пор не отработана, возможно, стоит отменить исследование в Теннесси и сконцентрироваться на устранении неполадок? Как только прибор будет выдавать стабильные результаты, можно будет запустить исследование снова, предложила Ана.

Элизабет наотрез отказалась выслушивать что-либо подобное. Pfizer и другие крупные фармкомпании рассчитывают на ее прибор, и «Теранос» оправдает самые высокие ожидания, ответила она. Если Ана чем-то недовольна, то, возможно, ей следует задуматься, стоит ли впредь работать здесь.

«Подумай и сообщи о своем решении», — подытожила Элизабет.

Ана вернулась за свой компьютер и несколько часов не находила себе места. Она не могла отделаться от мысли, что подделка результатов исследования совершенно недопустима. Намерение Элизабет убрать Эви из совета директоров тоже изрядно нервировало. Ана доверяла ему и считала Эви своим другом. Если уж выбирать, то в случае конфликта Ана будет на его стороне.

К обеду она приняла решение: написала короткое письмо с просьбой об увольнении и распечатала его в двух экземплярах, один — Элизабет, другой — в отдел кадров. Элизабет на месте не было, поэтому бумагу пришлось просунуть под дверь кабинета. По дороге Ана отправила ей коротенькое сообщение о принятом решении. Через полчаса от Элизабет пришло электронное письмо с просьбой перезвонить, но Ана его проигнорировала. «Теранос» для нее осталася в прошлом.

Дон Лукас электронной почтой не пользовался. На своем веку он повидал немало судебных тяжб, в том числе коллективные иски к Oracle в начале девяностых, и предпочитал не оставлять электронных следов, которые когда-нибудь можно будет использовать против него в суде. Если Эви обязательно нужно что-то показать, пусть приезжает и показывает лично. Эви связался с секретарями и договорился об еще одной встрече.

В назначенный день он появился в офисе Дона с распечатками всех документов. Это были сотни страниц. А в них данные о массе неразрешимых противоречий в показателях компании, о чем он и рассказал Дону. У фирмы были серьезные проблемы. Возможно, их еще можно было решить, но совершенно точно не теми методами, что Элизабет выбрала для управления компанией. Эви предложил привлечь к непосредственному руководству кого-нибудь из более опытных менеджеров.

«Ну, пожалуй, тебе стоит уволиться, — ответил на это Дон. И быстро добавил: — А с этой макулатурой что планируешь делать?»

Эви был шокирован. Его даже толком не выслушали. Дона интересовало только одно — собирается ли Эви выносить вопрос на общее собрание директоров. Поразмыслив немного, он понял, что проще оставить все как есть и отойти. Ему хватило корпоративной борьбы в Apple, и лезть в это снова, да еще глубже, у Эви не было ни малейшего желания.

«Ладно, я уволюсь, а с бумагами делайте что хотите», — ответил он.

Но когда Эви собрался уже уходить, Дон сообщил, что есть еще один вопрос. Шанук Рой, первый сотрудник и фактически соучредитель «Теранос», тоже уходил из компании и продавал Элизабет большую часть своих акций. Но компания имела преимущественное право на выкуп этих акций и только решением совета директоров могла передать право на покупку Элизабет. Эви ответил, что против такого решения, но поскольку он увольняется, то совет директоров может голосовать без него.

«И последнее, Эви, — сказал Дон. — От собственных прав на покупку акций тебе тоже придется отказаться».

Это уже начинало раздражать. Эви чувствовал, что выдвигаемых необоснованных требований становится слишком много. Он ответил, что главный юрист «Теранос» может подготовить пакет документов, а он просмотрит его попозже, но обещать ничего не будет. Получив бумаги и тщательно их изучив, Эви обнаружил, что при отказе компании от выкупа акций Шанука любой из директоров имеет полное право на их приобретение. Да и условия, на которые согласился Шанук, были очень выгодны Элизабет: за свои 1 130 000 акций тот просил 565 000 долларов, то есть по пятьдесят центов за акцию, или на 82 % ниже той цены, по которой год назад покупал акции сам Эви и другие инвесторы. Да, они и должны были стоить несколько меньше, потому что это были простые акции, а Эви покупал привилегированные, но эта разница была огромной.

Эви решил использовать свои права на покупку акций и отправил Майклу Эскуивелу сообщение о том, что хочет приобрести полагающуюся ему долю. Начался обмен неприязненными письмами, который затянулся до Рождества. Практически в рождественскую полночь, в 23.17, Эви получил от Эскуивела очередное сообщение, в котором тот обвинял бывшего директора в «недобросовестных действиях» и сообщал, что «Теранос» всерьез рассматривает возможность подать на Эви в суд за ненадлежащее выполнение обязанностей управляющего, а также за публичное унижение компании.

Эви был ошеломлен. Во-первых, ничего подобного он не совершал, а во-вторых, за все годы работы в Кремниевой долине он и близко не был в ситуации, которая могла бы кончиться судом. Все знали его миролюбивый характер, у него не было врагов. Что вообще происходит? Эви попытался связаться с другими членами совета, но на его звонки никто не отвечал. В растерянности он отправился за советом к другу-юристу. После карьеры в Apple состояние Эви было больше, чем все средства «Теранос», так что сами по себе судебные издержки его не пугали. А после того как он рассказал все подробности, друг задал вопрос, моментально расставивший все по местам: «Учитывая все, что ты знаешь об этой компании, ты правда хочешь владеть ее частью?»

Поразмыслив, Эви пришел к выводу, что на этот вопрос у него только один ответ — нет. И опять же он был всерьез настроен на спокойную семейную жизнь, а не на вечные судебные баталии. В результате Эви решил оставить эту затею и забыть «Теранос» навсегда. Напоследок он написал прощальное письмо Дону и отправил его секретарям вместе с копией отказа от акций, который его заставили подписать.

Бесчеловечность, с которой его заставили оформить отказ, писал Эви, подтвердила его «худшие опасения» насчет методов управления компанией, о которых он пытался предупредить Дона. Закончил он тем, что не имеет претензий к Майклу Эскуивелу, поскольку понимает, что тот действовал по указанию начальства.

Я очень надеюсь, что вы проинформируете совет директоров обо всех подробностях и причинах моего ухода. Они должны знать, что несогласие на сто процентов с выбранным «курсом» влечет возмездие со стороны компа-нии/Элизабет...