На краю любви - Сандра Мэй
Шрифт:
Интервал:
Еще Сова умела предсказывать погоду, а также вызывать дождь — про это рассказывал Сэм Хогарти, но ему опять-таки никто не верил, потому как Сэм Любил выпить.
Жила Сова немного на отшибе, в добротном доме, который внешне ничем не отличался от любого из домов в Сайлент-Крик, но зато внутри представлял собой точное подобие индейского вигвама, просто очень большого.
Расшитые алым и зеленым индейские одеяла, тканые половики и медвежьи шкуры на полу, низкие диванчики, застланные волчьим мехом, луки и копья, украшенные пучками цветных перьев, на стенах. Прочные дубовые балки под потолком были вырезаны и раскрашены, словно тотемные столбы. В доме-вигваме всегда пахло травами, хвоей, свежестью…
Очаг был под стать общему убранству. Сложенный из гладких, обкатанных рекой камней, он с легкостью отапливал весь дом. Правда, Стерегущая Сова в свое время все же пошла на поводу у цивилизации и позволила местному печнику— умельцу проложить под полом второго этажа и библиотеки на первом этаже специальные воздуховоды, по которым циркулировал горячий воздух, но в остальном очаг справлялся самостоятельно.
Два года назад Сова вернулась к своему племени, на Чертово плато — как его называли белые. Городской совет был готов без всяких проволочек выкупить у нее дом, причем за любую цену, потому как собирался устроить там нечто вроде этнографического музея, совмещенного с небольшой гостиницей номеров на пять. Члены городского совета почти все были местными уроженцами и патриотами, а посему мечтали, чтобы родной город начал зарабатывать большие деньги на туризме. Весь мир зарабатывает, а Сайлент-Крик чем хуже?
Именно тогда, чтобы члены городского совета от нее отстали, Сова и намекнула молодому Фрэнку Мейнарду, что неплохо было бы отстроить заново и привести в порядок базу «Индейская стоянка». Там и постояльцев разместится в три раза больше, и приспособлена она всегда была именно для заезжих экстремалов…
Фрэнки тоже был местным уроженцем и все мрачные байки про проклятое индейцами место знал с детства. Он вытаращил свои серые глаза и робко заикнулся, что вроде «Индейская стоянка» потому и пришла в запустение, что там… Сова презрительно фыркнула в ответ:
— В запустение она пришла потому, что хозяина толкового не было. А если ты так уж беспокоишься насчет проклятия… Это как раз не проблема.
Стерегущая Сова дождалась полнолуния, повязала свои гладкие черные косы, лишь слегка тронутые сединой, ритуальной повязкой иш-сон-кан верховной колдуньи сиу ишошонов и ушла в лес. Через три дня она вернулась и коротко сообщила Фрэнку, что он может начинать работать. Духи Старых Людей больше не потревожат «Индейскую стоянку».
Понимаете ли, на дворе, конечно, третье тысячелетие, в космос летают по туристической путевке и все такое — но Фрэнку Мейнарду, молодому современному американцу, а вместе с ним и всему остальному населению Сайлент-Крик даже в голову не пришло сомневаться в словах старой индианки, тем более — отнестись к ним скептически. Жизнь в лесах северной Монтаны приучает смотреть на многие вещи гораздо более широко, чем это принято в других местах. Духи Старых Людей здесь — обычное дело.
К пяти часам тени стали длинными и синими. Из трубы поднимался ленивый полупрозрачный дымок, дорожка к крыльцу была полностью расчищена, из дома доносился упоительный аромат кофе и жареного бекона. Громадный серый пес с острыми ушами поднял лобастую голову и вопросительно посмотрел на хозяйку, появившуюся на крыльце. Стерегущая Сова хмыкнула в ответ на безмолвный вопрос собаки:
— Думаешь, легко в моем возрасте столько работать шваброй? Эти дома белых людей — сущее наказание. Здесь же никто не жил — откуда столько пыли? Будем надеяться, мальчик справится с домашним хозяйством… Волк, тебе придется пожить с ними первое время.
Острые уши слегка пошевелились. Желто-зеленые глаза неотрывно следили за Стерегущей Совой.
Вообще-то в Сайлент-Крик считалось, что Волк — это большая и очень умная овчарка. То, что он редко лаял, лишь подчеркивало его ум и воспитанность. И только дед Баллард, старый охотник, презрительно фыркал в ответ на подобные умозаключения.
— Ага! Овчарка. Как же!
Однажды Джилл Баллард потеряла терпение и поинтересовалась у деда:
— Дедушка, почему ты ехидничаешь? Если это не овчарка, то кто?
— Пекинес!
— Ценю твое чувство юмора, но, по-моему, ты просто завидуешь Сове. Если бы она занималась охотой, то обставила бы тебя…
— Если бы старая ведьма занималась охотой, то обставила бы меня в любом случае, потому что в ее жилах течет чистейшая кровь одного из древнейших в мире охотничьих племен. А что касается ее зверюги — то уверяю тебя, ОН бы с ней охотиться не стал.
— Почему?
Дед Баллард посмотрел на внучку с оттенком сожаления.
— Потому что волки охотятся сами по себе, деточка, и только для того, чтобы насытиться. Это тебе не идиоты спаниели, которые готовы с утра до вечера таскать из кустов уток, убитых другими, и складывать их к ногам хозяина.
— Дед, ты ошибаешься! Волков нельзя приручить…
— Вот именно. И никому из сиу подобное и в голову не придет. Волк может стать индейцу братом — но только не слугой.
Джилл невольно поежилась, вспомнив задумчивый и действительно какой-то не очень собачий взгляд Волка. Однако Стерегущую Сову спросить так и не решилась…
Ветер все усиливался, и к десяти часам вечера разыгралась настоящая буря. Стерегущая Сова отложила книгу, подбросила поленьев в очаг и направилась к двери. Из белесой тьмы ворвался порыв ветра, туча снежных хлопьев мгновенно умерла в жарком воздухе натопленного дома, но Сова не обратила на это никакого внимания. Она встала на пороге и негромко позвала кого-то — гортанно и певуче.
Один из сугробов возле дома шевельнулся, распался — и Волк, отряхнувшись, осторожно поднялся на крыльцо, чуть помедлил на пороге и вошел в дом.
Как ни странно, к огню он не бросился, наоборот, остановился у самой двери, настороженно посмотрел на гудящее пламя и улегся прямо на пол. Сова усмехнулась.
— Не любишь жить в ловушке? Правильно. Но придется. Ты станешь охранять маленькую девочку, Волк. Она не знает леса, она очень мала и беспомощна, но в ее жилах течет и наша кровь. Ты научишь ее всему. И будешь оберегать. Понял?
Волк улыбнулся и широко зевнул, на мгновение продемонстрировав миру набор великолепных клыков, резцов, моляров и премоляров. Любая собака при виде таких зубов поджала бы хвост и удрала подальше. Сова опять негромко хмыкнула.
Белые люди — хорошие люди, но совершенно ничего не видят даже у себя под носом. А то, что видят, неправильно понимают. Решили, что Волк — это кличка. А Волк — это волк. Не олень, не зебра и не бегемот — волк.
И то, что все собаки в округе дружно разворачиваются и удирают при виде Волка, и то, как воют, обнюхивая его «визитные карточки», и то, что ни один пес не метит тот столб у поворота на дорогу, ведущую к ее дому, столб, который каждое утро старательно орошает Волк… Никто, кроме старика Балларда, не видит этих очевидных и вполне понятных вещей.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!