Кто такой Малкольм Пэрриш? - Мария Сергеевна Петренко

и в коридоре столкнулся с одним из учителей.

– Говард.

– Да, сэр?

– Подойди к телефону, а лучше – позови Пэрриша. Наверное, родители.

Учитель похлопал меня по плечу, и я направился к телефону, попутно захватив с собой соседа.

– Привет, мам.

– Сынок, завтра приезжает твой брат с Катариной. Приезжайте с Адамом вместе.

– Хорошо, приедем.

Они проговорили несколько минут, и мы вернулись в комнату. Малкольм был в хорошем расположении духа теперь: он любил брата и был рад любой встрече с ним.

На следующий день, надев одинаковые костюмы с бардовыми галстуками, мы отправились на семейный ужин. Дверь открыла, по-видимому, Катарина: высокая девушка с огненно-рыжими волосами, убранными в аккуратную причёску.

– Малкольм! Ты так подрос с последней нашей встречи! Ты посмотри: весна только началась, а ты уже весь в веснушках, – девушка говорила с акцентом, щипая щёки Малкольма, от чего тот начинал смеяться, – Здравствуй, я Катарина.

– Адам. Могу поздравить? – я заметил на пальце кольцо.

– А? Да, спасибо, – Катарина улыбалась во все 32.

Пройдя в дом, Малкольм объяснил, что Катарина – немка, отсюда и акцент. Я поздоровался с матерью Малкольма и заметил строгого парня в военной форме с такими же грубыми чертами лица, как и у мистера Пэрриша, но такой же мягкой улыбкой, как у Пэрриша-младшего. Заметив нас, юноша расплылся в улыбке.

– Братец! Сколько мы не виделись? Года три, наверное. Ты всё больше становишься похожим на маму… Декстер, приятно познакомиться. – он протянул мне руку в белоснежной перчатке.

– Адам, взаимно.

Катарина позвала Декстера, кинув что-то по-немецки, и он ушёл, зато, перед нами возник мистер Пэрриш.

– Здравствуй, сын. Адам. Рад, что вы всё-таки пришли, – он подошёл ко мне вплотную и наклонился к моему уху, по моей спине пробежали мурашки, – Надеюсь, ты всё передал Малкольму.

– Слово в слово, сэр. – я сглотнул.

– Ужин через 20 минут, – произнёс как всегда сухо отец и удалился.

Из кухни доносились споры, немецкая речь и радостные возгласы. Наконец, Декстер усадил брата на диван, пока я сосредоточил своё внимание на каком-то полотне в гостиной, прислушиваясь к разговору братьев.

– Мать сказала, ты пишешь, – говорил он максимально тихо, – Отец был очень зол?

Малкольм молча закатал рукав рубашки, показав бинты.

– Крепко тебе досталось. Ну, ничего, потерпи ещё немного. Обещаю, всё изменится. Уверен, он тебя в обиду не даст, – Декстер кивнул в мою сторону.

– Не даст, ты прав, – Пэрриш пожал плечами.

– К столу!

Декстер подмигнул брату и прошёл в столовую. На вопросительный взгляд Малкольма я ответил кивком: его интересовало то, что же его отцу нужно было от меня.

– Не бери в голову. Он просто просил меня сказать тебе то же самое, что всю жизнь говорил тебе сам.

– Но ты же этого не сделал.

– Конечно же, нет.

– Мда, из твоих уст это звучало бы очень несуразно.

Мы рассмеялись и пошли ужинать. Вся семья ела молча, иногда поглядывая друг на друга. Мне было плохо, очень плохо. Понимаешь, я привык к тёплым семейным ужинам, когда можно поговорить обо всём и ни о чём. Не к таким трапезам, когда воздух был свинцовым и давил на тебя, давил, давил. Я решил прервать неловкое молчание.

– Так что же… Когда свадьба?

– В конце мая, мы пока не решили, в какой именно день, – Декстер немного покраснел.

– Как твоя учёба, Малкольм? – этот вопрос был задан Катариной.

– Отлично. Скоро экзамены, я уже начал готовиться, думаю, что сдам хорошо.

– Уж постарайся, сын, – мистер Пэрриш устремил свой холодный взгляд на сына, – С низкими баллами в университет не возьмут.

– Да, отец, – Малкольм покорно опустил голову.

– Адам, я надеюсь, ты поговорил с моим сыном, – вновь повторил он, а по моей спине пробежал неприятный холодок.

– Да, сэр.

Катарина, сидевшая возле меня, успокаивающе провела рукой по моей спине – мне это помогло. Воздух казался мне ещё тяжелее из-за холодных взглядов, да даже мужская часть четы Пэрришей просто выглядела невероятно сурово. Остаток ужина прошёл в гробовой тишине.

После трапезы мистер и миссис Пэрриш остались в доме, а мы вышли в сад. Декстер и Малкольм говорили о военной академии, в которую должен был попасть Пэрриш летом, а Катарина беседовала со мной.

– Ты был взволнован, весь дрожал. Не нужно бояться мистера Пэрриша, он не так плох, – девушка мягко улыбалась, придерживая руками бушлат Декстера на плечах.

– Как хороший отец может так относиться к своему сыну? Он не то, что не даёт Малкольму заниматься любимым делом, а угрожает.

– Ты боишься за друга, я понимаю, – Катарина достала из кармана пачку сигарет и закурила, – Декстер рассказывал мне… С этим ничего не поделать, остаётся только ждать. Бедолага. Мне жаль его, он этого не заслужил. – она выпустила дым.

Послышался смех братьев Пэрришей, и Катарина быстро потушила сигарету и выбросила её, как девушка-подросток, которая пытается скрыть от родителей, что курит.

– Hey, Maus!

Влюблённые обнялись и отправились в дом.

– Мышонок?

– Они так счастливы, – Малкольм широко улыбался, радуясь за брата, – А она и не догадывается, что Декстер знает, что она курит.

Мы попрощались с семьёй Пэрришей, на прощанье Катарина подмигнула мне, мол, «всё будет хорошо». Как всё было спокойно, я удивляюсь до сих пор. Кстати, свадьбу пришлось отложить на несколько месяцев, но об этом попозже.

Глава 14

Давай отвлечёмся от повествования, Патрик. Уверен, ты уже утомился слушать меня.

– Нет, мистер Говард, совсем нет. Продолжайте, мне очень интересно. – Патрик потянулся и, ойкнув, зевнул.

– Ну, хорошо, как скажешь.

Как видишь, наша жизнь не отличалась особой яркостью: академия, учёба и ссоры Малкольма с отцом. Однажды я поинтересовался, кто же такая Катарина.

– Ох, эта немка свела с ума всю нашу семью, в хорошем смысле. Она весьма своеобразна, как ты заметил, я думаю; но самое главное – её сказки. Понятия не имею, откуда она их берёт, но каждый раз её истории пробуждают чувство умиротворения. Могу даже рассказать одну, какую помню. Итак.

«Так давно, что никто уже не помнит, в маленьком французском городке жила весёлая девчушка по имени Абель. Она носила полосатый берет и платья в цветочек, любила вишнёвые пироги и плела венки из одуванчиков. Балкон в её комнате выходил во двор и почти касался балкона из дома напротив.

В том самом доме напротив жил мальчик – Марин – всегда угрюмый и мрачный. И не зря, ведь над ним всегда парила туча, из которой иногда даже шёл дождь. Ни весёлые песни Абель, ни венки из полевых цветов, ни даже толстый и