Алтарный маг - Николай Степанов

– Ладно, ты хотел услышать про разговор с Кузьмой? Уверяю, в нем ничего интересного не было. Он все важное на бумаге излагает, только бумагу эту лишь я прочитать и могу. Ежели веры нет, могу показать.

– Давай.

Никита полез было в карман рубахи, но тут же был остановлен.

– Не так быстро, малыш, – на него снова направили пистолеты. – Лех, Вит, видите – пан слуги лишился, подсобить нужно.

Два молодца направились к Нилову. Один сунул руку за пазуху и, вытащив блокнот, направился к вожаку, другой остался рядом и саблей перерезал пояс. Пистоль упал на землю, но Еремеев сделал вид, что на ногу. Он выругался, запрыгал на одном месте, споткнулся и умудрился свалиться. Противники заржали в голос.

«Негоже смеяться над чужим горем, господа нехорошие».

Александр выхватил револьвер и открыл стрельбу сначала по вооруженным огнестрелом. Двоих поразил сразу, а вот с главарем получилась заминка – пули от него отскакивали.

«Фокус не удался! Но я хотя бы попытался»

Он уже видел направленные на него глазки стволов, затем пороховой выхлоп и почувствовал дикую боль в груди. В глазах потемнело. Кто-то еще стрелял, доносились крики, стоны. Потом его понесли.

«Обещали ведь прикончить! Никому в этом мире нельзя верить!»

– Хорош прохлаждаться, времени в обрез! – Громкий голос и толчок в плечо заставили Александра очнуться. Он открыл глаза.

– Сержант? – удивился Еремеев. – А ты что здесь делаешь?

– Я-то? У себя дома? Живу.

– А я? – спросил пришедший в себя и принялся ощупывать грудную клетку, пытаясь найти рану.

– Ты здесь теряешь драгоценное время. А лишней дыры в теле не ищи. Амулет тебе добрый перепал.

«Время теряю? – мысленно пробурчал Никита. – Тут едва ребра не проломило, а я, оказывается, прохлаждаюсь. Сержант-то как на меня вышел? Радим его позвал? А сам куда подевался?»

– Какой амулет? – Еремеев приподнялся на локтях.

– Вот этот. – Сержант взял со стола малахитовую пластину. – Не скажешь, где добыл?

– У одного чародея забрал. Он пытался меня сонным дурманом взять – не получилось. Я стрельнул, однако башку ему раскроило полкой.

– Какой полкой?

– Тяжелой, похоже, кованой. Мага выстрелом отбросило в стену, там висела полка, она сорвалась…

– Понял. – Сержант остановил объяснения. – Что ж ты пластину не подзарядил? Если б хоть на полмощности вывел, глядишь – обошлось бы даже без синяков. – Он рассматривал малахит со всех сторон, явно пытаясь найти недостающую деталь.

– Что-то не так? – спросил Александр.

– Мой наставник говорил, что подобные вещи имеют важную надпись, только я ничего не вижу. Может, подделка?

– Меня от пули спас, – напомнил Еремеев.

– Ладно, все едино вещь полезная, владей. – Сержант передал амулет.

Александр положил пластину в карман рубахи и осмотрелся. Комната с невысоким потолком, кровать, большой сундук, стол, парочка простых кресел и широкая лавка, на которой он «прохлаждался».

– А где Радим?

– Скоро вернется, я отправил его за снаряжением. Поутру в Крашен пойдете. В Смоленске тебе не выжить, раз уж сам Тадеуш тобой заинтересовался! – покачал головой сержант.

– Это тот мужик в шапке с пером? – спросил Еремеев, заодно пытаясь понять, что такое Крашен.

– Тебе что, тоже полкой по башке досталось? Неужто великого пана не знаешь? В ловушку тебя заманил Матеуш, один из ближников супостата. Где-то еще Дариуш крутится, тоже опасный тип.

«Тадеуш, Матеуш, Дариуш… тройняшки или как? Что же я им всем плохого сделал? На какую больную мозоль наступил? Ведь проходу не дают паны, чтоб им…»

– Про Дариуша можно забыть, он был вместе с тем колдуном, который раньше владел пластинкой.

– Так это у тебя его револьвер? – Брови сержанта полезли на лоб. – Плотненько паны тебя обложили. А ведь я бы так и не узнал ничего, если бы за Лехом мой человек не присматривал.

– Лех? Это который у меня блокнот отнял?

– Да что с тобой? Три дня беспробудно пил или дураком решил прикинуться? Лех значился слугой Пахома, но откликался на другое имя.

– Как же здесь все запущено. Надеюсь, Матеуша схватили?

– Не успели – Радим к нему со спины подкрался и вогнал кинжал в шею, когда тот в тебя стрелять начал.

– Узнаю своего слугу: только наметишь кого-нибудь взять живым, Радим тут как тут.

– А я не уверен, что они с моим парнем его бы одолели. Шляхтич был неплохим рубакой, да еще при двух пистолях.

«Выходит, самого сержанта в той подворотне не было? И мы втроем одолели шестерых?» – Еремеев остался доволен результатом схватки. Хотя бы потому, что в ней выжил.

– Эх, столько трофеев пропало! – Александр присел на лавку. – Чует мое сердце, Радим сильно расстроился.

– О трофеях поговорим позже, а сейчас расскажи, почему пан Тадеуш так тебя боится.

«И этот туда же! И какую версию ему выдать? Как там… Если не знаешь, что соврать, говори правду? Попробовать, что ли?»

– Тут такое дело, господин сержант… Я не пил, под полку не попадал, а дурости и своей девать некуда, чтобы еще кем-то прикидываться. Просто в увольнении меня жутко избили четверо мужиков, да так справно, что даже имя пришлось по пропуску вспоминать, а свое прошлое – по рассказам сослуживцев. И до сих пор понятия не имею, за какие подвиги меня пытаются убить! В четвертый раз за двое суток.

Сержант долго смотрел на собеседника, словно пытаясь по лицу прочесть, насколько правдив его рассказ. Потом отвел взгляд и пару минут размышлял.

– Говоришь, память отшибло? А откуда вдруг сноровка появилась, что пособила Вацлава осадить?

– Еще бы я знал. Вот умею – и все. Такое ощущение, что умел всю жизнь.

– Из детства что-нибудь помнишь?

– Ни отца, ни матери припомнить не могу.

И снова Никита, который являлся Александром Еремеевым, не врал. Он был детдомовским и родителей действительно не помнил.

– Не врешь?

– Да вот тебе крест! – Александр перекрестился, хотя к верующим его можно было отнести с большим натягом.

– Скорее всего, не врешь, – задумчиво произнес сержант. – Магам креститься запрещено, и ты, как сын церковника, лучше других об этом помнить обязан.

– Сержант, скажи, а Крашен – это где? – решил выяснить Еремеев.

– Городок на западе, верст пятьдесят отсюда, – машинально ответил собеседник. – Но вернемся к Тадеушу: пан уверен, будто ты знаешь нечто для него опасное.