Мастер убийств - Дэниел Сильва

Старик столько раз прокручивал видеопленку, что Навот сбился со счета. Возможно, он проделал это двадцать раз, тридцать, а может быть, и все пятьдесят. При этом он выкурил такое количество турецких сигарет, что Навот сквозь плававшие в кабинете клубы дыма едва видел телеэкран. Шамрон находился в трансе. Сложив на груди руки и чуть приподняв голову, чтобы иметь возможность следить за мелькавшими на экране силуэтами сквозь очки в стальной оправе, он прирос к месту, будто обратившись в соляной столп. Навот время от времени вставлял комментарии по ходу дела, но Шамрон прислушивался лишь к звучавшему у него в сознании собственному внутреннему голосу.

— Согласно сведениям, полученным от сотрудников безопасности музея, Элияху, его супруга и охрана сели в машину в 10.27 вечера, — сказал Навот. — Араб же, если верить показаниям индикатора времени в правом нижнем углу экрана, сделал телефонный звонок в 10.26.

Шамрон ничего не сказал, отмотал с помощью дистанционного пульта видеопленку назад и стал просматривать этот фрагмент снова.

— Посмотрите на его руку, — произнес Навот, задыхаясь от густого табачного дыма. — Очевидно, что номер абонента находился в памяти мобильника. Парень нажал большим пальцем пару раз на кнопку кода и сразу после этого начал говорить.

Если даже Шамрона и заинтересовал комментарий Навота, он никак этого не продемонстрировал.

— Возможно, чуть позже мы получим распечатку этого разговора от телефонной компании, — продолжал Навот. — Очень может быть, мы узнаем и номер абонента, который может привести нас к Тарику.

Шамрон, если бы ему вдруг пришло на ум заговорить, сообщил бы молодому Навоту, что связь между официантом, Тариком и французской телефонной компанией могла осуществляться и не напрямую, так что подобное исследование, хотя, без сомнения, нужное и важное, почти наверняка завело бы в тупик.

— Скажи мне одну вещь, Узи, — обратился Шамрон к своему парижскому агенту. — Какого рода закуски разносил этот парень на своем серебряном подносе?

— Что вы сказали, босс?

— Какую жратву он разносил, Узи?

— Цыпленка, босс.

— Какого цыпленка, Узи? Как была приготовлена курятина?

— Не знаю, босс. Цыпленок — и все тут.

Шамрон укоризненно покачал головой.

— Это была пряная курятина, приправленная индийскими специями, Узи.

— Как скажете, босс.

— Итак, курятина со специями и пряностями по-индийски, — повторил Шамрон. — Это любопытная деталь. Ты должен был знать об этом, Узи.

* * *

Навот взял машину из служебного гаража и помчался на большой скорости по дороге в Цезарею. Он проделал отличную работу — раздобыл и доставил в Израиль копию видеопленки из Музея Орсе, — но старика, как казалось, из всего им увиденного заинтересовало только одно: какое блюдо разносил официант-араб и как был приготовлен цыпленок. Какая разница, была ли это курятина с пряностями на индийский манер или жареный цыпленок по-кентуккийски? Быть может, Лев прав и Шамрон и впрямь динозавр, переживший свое время? Но коли так, пошел он к черту!

В тот год среди сотрудников службы получила распространение одна поговорка: «Чем больше времени прошло со дня последнего скандала, тем меньше его осталось до нового». И Шамрону этого нового скандала не избежать. Рано или поздно он наступит-таки в дерьмо, и его снова отправят в отставку. На этот раз — навсегда.

Поругивая про себя старика, Навот тем не менее осознавал, что мнение Шамрона о нем чрезвычайно его волнует. Как и большинство офицеров его возраста, он почитал «великого» Шамрона — более того, ему приходилось выполнять по его приказанию грязную работу, которую никто не хотел делать. Об этом никто из членов штаба не знал — даже Лев. Как ни странно, Навот и теперь был готов на многое — почти на все, — чтобы снова войти к старику в милость.

Въехав в Цезарею, Навот припарковался у многоквартирного дома, находившегося в нескольких кварталах от моря. Пройдя через вестибюль, он сел в лифт и поднялся на четвертый этаж. Ключ от квартиры у него все еще был, но он предпочел постучать. Ведь он не позвонил и не предупредил, что приедет. Вполне возможно, у нее мужчина. У Беллы было много мужчин.

Открывшая дверь Белла носила выцветшие джинсы и старую порванную рубашку. У нее были длинное тело и красивое лицо с вечно проступавшим на нем траурным выражением. Посмотрев на Навота с плохо скрытой враждебностью, она сделала шаг в сторону от двери, чтобы пропустить его в помещение. Ее квартира напоминала лавку по продаже букинистических книг и всяческих древностей, и в ней даже немного попахивало ладаном. Белла была писательницей, историком, экспертом по арабским проблемам и временами консультировала службу по вопросам современной политики Сирии и Ирака. До того как офис отправил Навота в Европу, они были любовниками. Белла осуждала Навота за то, что он уехал на континент, не поставив ее предварительно об этом в известность. Но как бы то ни было, она почти не сопротивлялась, когда Навот, поцеловав ее, повлек за собой в спальню.

Когда все закончилось, она спросила:

— О чем ты сейчас думаешь?

— Не о чем, а о ком. Я думаю о Шамроне.

— С чего бы это?

Он рассказал ей о последних событиях — самую суть и не вдаваясь в подробности.

— Ну ты же знаешь методы Шамрона, — сказала женщина. — Прежде чем о чем-либо попросить, он старается продемонстрировать тебе твое ничтожество. Так что выбор у тебя невелик. Ты можешь, послав его к черту, вернуться в Париж и обо всем этом забыть или поехать на его виллу в Тибериасе и спросить у старого пердуна лично, какие у него на твой счет планы.

— Может, я об этом и знать ничего не желаю.

— Чушь, Узи. Ты, конечно же, хочешь об этом знать. Если бы я сказала, что видеть тебя не хочу, ты бы принял мои слова к сведению и больше здесь не объявлялся. Но когда старик смотрит на тебя, презрительно сощурив глаза, ты готов наизнанку вывернуться, чтобы ему угодить.

— Ты ошибаешься, Белла.

— Относительно первой или второй части моей сентенции?

— Первой. Если ты скажешь, что не хочешь меня видеть, я уволюсь со службы и сделаю тебе предложение.

Она поцеловала его в губы и сказала:

— Я не желаю тебя больше видеть.

Навот улыбнулся и прикрыл глаза.

Белла сказала:

— Какой же ты ужасный лгун, Узи Навот.

— Скажи, в Цезарее есть индийский ресторан?

— Есть — и очень хороший. Кстати, он находится недалеко отсюда.

— А там подают пряного цыпленка со специями по-индийски?

— Это то же самое, что спросить в итальянском ресторане, подают ли у них спагетти.

— Одевайся. Мы сейчас же идем в этот ресторан.

— Я что-нибудь здесь приготовлю. Мне не хочется сегодня уходить из дома.