«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

Служба детей боярских (городовых детей боярских) основывалась на отработанных территориальных принципах. В казанском походе 1469 г., как и за столетие до того, упоминались москвичи («кои пригож по их силе»), коломенцы, муромцы, владимирцы, суздальцы, дмитровцы, можайцы, угличане, ярославцы, ростовцы, костромичи[89]. Деление служилых людей на дворовых, входивших в состав великокняжеского или удельных дворов, и на городовых детей боярских стало основой для формирования военной структуры второй половины XV – середины XVI в.

Подводя определенные итоги, стоит согласиться с мнением Н. Коллманн о том, что боярство удельного времени с точки зрения складывания феодальных отношений классического образца не оправдало возлагаемых на него надежд (an aristocracy manquée). Немногочисленность этой группы, ее высокая зависимость от княжеской власти, неразвитость традиций феодального землевладения не создавали прочных предпосылок для легитимизации привилегированного статуса[90]. За несколько столетий организация службы не слишком далеко ушла от шаблонов традиционной дружины, основанных на личных взаимоотношениях бояр и слуг вольных (детей боярских) со своими князьями. Ставка на княжеские дворы обозначала своеобразный «бег по кругу». При неблагоприятных условиях даннической зависимости их состав был законсервирован, а затем, по мере ее уменьшения, подвергся количественному росту. Невнимание к проблемам организации службы в более широких масштабах приводило к своеобразному вакууму: территориальные ополчения не подходили для решения масштабных задач, а выделившиеся из их состава городовые дети боярские представляли собой довольно рыхлую и неоформившуюся массу, в которой присутствовали различные по своему происхождению и возможному военному потенциалу социальные элементы. В последнем случае требовалось приложить немало усилий для их объединения и формирования на их основе боеспособных воинских подразделений, способных воплощать далеко идущие планы центрального правительства.

Эволюция служебных отношений начиная со второй половины XV в. проходила в двух сообщающихся плоскостях: внутри Государева двора и примыкавших к нему дворов князей московского дома, а также внутри отдельных служилых «городов», число которых увеличивалось по мере присоединения новых земель. Расширение территории страны ставило вопрос о создании аппарата управления, его количественной и качественной трансформации. При отсутствии нужных кадров эта роль была возложена на членов двора. Государев двор по мере увеличения привычных для него функций превратился в привилегированную военно-политическую и военно-административную корпорацию, из членов которой формировался аппарат центрального правительства, включая Боярскую думу и придворное окружение великокняжеской семьи.

Подробное описание пышного и многолюдного великокняжеского двора сделал московский посол в Милане грек Юрий Траханиот (Георгий Перкамот): «Считая вместе с братьями, старшим сыном и другими, получившими дарения, имеющими от него привилегии и содержание (Иван III. – М. Б.) всего имеет около 3 тысяч лиц, украшающих его двор»[91]. Несмотря на высокую вероятность преувеличений, которые должны были подчеркнуть значимость «Великого Герцога России», сделанный в этом рассказе акцент точно отражал сложившееся положение вещей. Государев двор в конце XV в. превратился в средоточие политической жизни, важнейший инструмент для реализации внешней и внутренней политики.

Находясь при персоне самого великого князя, члены Государева двора выполняли свои службы и получали свои назначения из одного источника. Сферы их деятельности могли существенно варьироваться. В качестве примера можно привести карьерные пути братьев Василия и Андрея Карамышевых. Несмотря на расположение их земель в границах волоцкого удела, оба они находились на службе у Ивана III[92]. В 1488 г. они ездили с дипломатическими поручениями: Василий – в Венгрию, а Андрей – в Великое княжество Литовское. Примерно в это же время В.В. Карамышев разъезжал земли в Переславском уезде. В 1491 г. он получил в кормление Пустую Ржеву. В 1492 г. братья участвовали в описании Тверской земли. Андрей описывал Новый городок и Холм, а Василий – Кашин. В 1494 г. они отметились в церемонии приема литовских послов, возглавляя группы детей боярских. В свите великой княжны Елены они были записаны как конюшие, присутствовали также в разряде новгородского похода «миром» 1495 г. В.В. Карамышев известен как писец Вяземского уезда, а его брат – Углича. Старший из братьев упоминался в завещании Ивана III как слободчик в Малом Ярославце[93].

Основная функция Государева двора была по-прежнему связана с военной службой, где он выступал в качестве гвардии, наиболее боеспособного соединения русской армии, не смешивающегося с другими ее подразделениями. Уже упоминалось наличие в составе воинских сил в казанском походе 1469 г. двух групп детей боярских: «дети боярские двор свой» и «дети боярьскые изо всех градов». Это разграничение фиксируется и в других походах. В 1496 г. Иван III отправил к Казани «многых детеи боярских двора своего и понизовых городов дети боярскые, новогродцы, и муромцы, и костромичи, и иных городов мнози». Летописная запись о походе на Великий Новгород 1478 г. показывает, что дети боярские двора великого князя в походах выступали отдельными отрядами[94]. В последнем примере обращает внимание указание на обособленный характер службы традиционных для Государева двора групп: князей, бояр и детей боярских. Дети боярские двора шли вместе с князем Д.Д. Холмским. Отдельно выступали «бояре свои» и тверичи Г. и И.Н. Бороздины. Под руководством князя И.В. Оболенского находились «братия его вси Оболенские князи»[95].

Распределение детей боярских на две названные группы быстро приобрело универсальный характер, распространяясь на новоприсоединенные земли. В 1514 г. упоминаются дети боярские рязанцы, «которые нам (Василию III. – М. Б.) служат дворовые и городовые»[96]. Часть Рязанского княжества была присоединена только в 1503 г. после смерти князя Федора Васильевича. «Смотр» рязанцев и выделение среди них дворовых детей боярских были проведены, очевидно, сразу после этого события.