Третьи врата - Линкольн Чайлд

Логан вновь уселся на роскошное кожаное сиденье.

— Ну хорошо, Итан. Я познакомился со Стоуном. Знаю, что мы ищем. Теперь, думаю, самое время тебе рассказать, куда мы все-таки плывем.

Собеседник слабо улыбнулся.

— Тебе известно выражение: ад на земле?

— Конечно.

— Тогда приготовься. Потому что как раз туда мы и направляемся.

Раш подался вперед.

— Ты что-нибудь слышал о Судде?

Логан на мгновение задумался.

— Что-то знакомое.

— Некоторые полагают, что Нил — это просто широкая река, беспрепятственно прокладывающая себе путь из недр Африки. Огромное заблуждение. Первые британские исследователи — Бёртон, Ливингстон и другие — оказались в очень затруднительном положении, когда наткнулись на Судд. Взгляни вот сюда; здесь это место описано гораздо красноречивее, нежели я смогу это сделать. — Итан указал на книгу, лежащую на ближайшем столике.

Джереми взял ее с неподдельным интересом. Потертый экземпляр книги «Белый Нил» Алана Мурхеда. В ней описывалась история исследования реки.

— Страница девяносто пятая, — подсказал Раш.

Логан перевернул несколько страниц, нашел нужную и углубился в чтение:

«Нил… представляет собой сложную водную систему. Он течет через пустыню в широком и довольно устойчивом русле… Но незаметно река поворачивает на запад, влажность становится выше, берега — зеленее, и это является первым предупреждением о наличии большого препятствия — Судда, лежащего впереди. В мире не существует более жуткого болота, чем Судд. Нил теряется в огромном океане зарослей осоки и гниющей растительности. И эта зловонная жижа представляет собой буйство тропической жизни, которая вряд ли сильно изменилась со времен зарождения мира; она такая же примитивная и враждебная к человеку и ко всему живому, как Саргассово море.

Этот район нельзя отнести ни к суше, ни к воде. Год за годом течение приносит сюда все новые массы плавучей растительности и спрессовывает ее в монолитные куски, толщиной, возможно, двадцать футов, способные выдержать вес слона. Но потом эти дебри откалываются огромными кусками и дрейфуют, как острова или айсберги, на другое место. И этот бесконечный цикл повторяется из года в год, из века в век.

Здесь не существует настоящего, не говоря уж о прошлом; здесь есть лишь редкие островки твердой земли, на которой никогда не жил человек, и не мог бы жить в этом уединенном царстве дрейфующего тростника, камышей и тины. Здесь не выжили бы даже дикари. Здесь в изобилии существовали только примитивные формы жизни, но что касается человека… Судд представлял исключительно угрозу — голода, болезней и смерти».

Логан отложил книгу в сторону.

— Бог мой! Такое место действительно существует?

— Еще как существует, — откликнулся Раш, — и ты его увидишь еще до темноты. — Он пошевелился на сиденье. — Представь себе территорию в несколько тысяч квадратных миль, не столько болото, сколько непроходимый лабиринт зарослей осоки, тростника, папоротника. И еще топляков, грязи и тины. Грязь везде, более коварная, чем зыбучие пески. Судд неглубок, как правило, не более тридцати-сорока футов в некоторых местах, но в дополнение к тому, что его вода покрыта густым переплетением растений, имеющим структуру сот, она настолько грязная и илистая, что дайверы ничего не видят уже в дюйме от их масок. Днем воды Судда кишат крокодилами, ночью воздух наполнен мириадами комаров. Все ранние исследователи этих краев отказались от мысли пересечь озеро и, как один, обходили его. Сам по себе Судд представляет широкую неглубокую долину. И каждый год она расширяется — ненамного, но тем не менее. Это огромное болото подобно живому существу. Поэтому нам понадобилось такое узкое судно. Попытки пересечь Судд сродни попыткам пропустить нитку через кору дерева. Каждый день мы используем разведывательный вертолет, который наносит на схему перемещающиеся водовороты, а на карту — новые проходы через них. И ежедневно эти маршруты меняются.

— Таким образом, это судно используется в качестве своеобразного ледокола, — резюмировал Логан, припомнив странное оборудование, которое заметил на носу.

Раш кивнул.

— Небольшая осадка помогает обходить подводные препятствия, а пропеллер и корма придают исходную мощность, необходимую для протискивания через заторы.

— Ты прав, — согласился Логан. — Это и в самом деле выглядит как ад на земле. Но зачем мы… — Он запнулся. — О нет!

— О да!

— Боже правый!

Джереми замолчал, как будто его осенило.

— Так гробница Нармера здесь! Но почему?

— Помнишь, что сказал Стоун? Подумай об этом. Нармер прошел неимоверно большое расстояние, чтобы спрятать свою гробницу. В действительности он даже вышел за пределы Египта, миновал шесть порогов Нила и углубился в Нубию — согласись, опасное путешествие по враждебным землям. Учитывая то, как рано в египетской истории это произошло, достижение можно сравнить со строительством Великих пирамид. Но Нармер был единственным фараоном, погребенным за пределами страны. Как ты, вероятно, знаешь, все фараоны должны быть погребены на земле Египта.

Логан кивнул.

— Именно поэтому Египет никогда не был колонией.

— Учитывая это, Джереми, ты намекаешь на то, что в своей невероятной попытке, сопряженной с большим риском и финансовыми затратами, Стоун просчитался и в гробнице Нармера нет ничего ценного?

— Но непроходимое болото… — Логан покачал головой. — Подумай о логистике, необходимой для строительства гробницы — особенно невероятной в условиях примитивной культуры, да еще и во враждебном регионе.

— В этом заключается зловещая красота этого события. Помнишь, как я говорил о том, что Судд немного расширяется с каждым годом? Нармер знал об этом. Он мог построить гробницу там, где была окраина болота, и держать место своего захоронения в секрете. Под поверхностью долины имеется разветвленная система вулканических пещер. После смерти распространяющееся болото могло скрыть все следы захоронения. За него эту работу выполнила природа. Почти что идеально.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты слышал, что сказал Стоун. Все эксперты на месте, равно как и инженеры, техники, археологи, механики и все остальные. Только… — Он поколебался. — Только отыскать точное местоположение гробницы оказалось немного труднее, чем предполагали ребята Стоуна.

Раш вздохнул.

— Конечно, приходится замалчивать происходящее, что нехарактерно для обычных поисковых экспедиций. Жадность чиновников возрастает; все сложнее становится давать взятки. Кроме того, это время — самое неудачное для проведения раскопок: сезон дождей. Все эти факторы превращают Судд в еще более трудное, неприятное, нездоровое место для поисков.

Логан вспомнил слова Стоуна: «Нас сильно поджимает время». «Почему такая безумная спешка? Гробница находилась в земле пять тысяч лет — почему бы не подождать еще шесть месяцев?» — подумал он.