Прикосновение греха - Сьюзен Джонсон

— К счастью, мне нужно являться сюда только изредка, чтобы забирать положенное мне содержание. Желаю всего хорошего, братцы, — сухо распрощался Виктор, вставая со стула. — Пусть ваша алчность принесет вам счастье, которое вы заслуживаете.

— Пожалуйста, постарайся продержаться до следующего дня расчета, Виктор, — сказал Жером примирительным тоном. — Ненавижу, когда твои ростовщики ломятся в мою дверь.

— Оставляю право последнего слова за тобой. Виктор уже пересек комнату.

— Окажи любезность сдержать обещание, — отозвался Жером угрюмо.

Но младший Клуар уже вышел, даже не обернувшись.

— Он неисправим, — пробормотал Жером.

— Как Теодор.

— Не совсем. У Виктора нет никаких талантов.

— И гораздо меньше пороков.

— Верно, — сердито согласился Жером. — Значительно меньше. И если нам повезет избавиться от англичанки, мы искореним последний из пороков Теодора.

— Полиция ее тоже разыскивает.

— Мне сказали об этом. Но я не слишком надеюсь на способности Тюлара. До конца недели нам придется держать людей начеку.

— Пока не завершатся слушания.

— Да, именно так.

Солнце уже встало, когда Паша повернулся в постели и обнаружил, что лежит один.

Мгновенно стряхнув с себя остатки сна, он оглядел комнату. Неужели ей снова удалось удрать?

Последние дни он почти не спал, и усталость дала о себе знать. Тихо выругавшись, он свесил с кровати ноги и поднялся. Трикси Гросвенор не должна исчезнуть из его жизни. Во всяком случае, не сейчас. Прикидывая в уме маршрут, каким она могла отправиться в Кале, он торопливо пересек комнату и резко распахнул дверь гардеробной.

— Я собиралась тебя разбудить перед уходом.

Он замер на пороге, прищурившись от яркого солнца, светившего в окна.

— Уже уходишь? — пробормотал он, окинув взглядом ее упакованный чемодан и дорожное платье.

— Да, конечно. Я провела с тобой несколько восхитительных часов.

Паша растерялся. Она говорила вежливо и дружелюбно, как общительная собеседница за обеденным столом.

— Не смотри на меня с таким удивлением. Насколько я понимаю, ты не привык, чтобы тебя благодарили.

Он стоял голый в дверном проеме. Ее слова вызвали у него улыбку.

— Не совсем так. Ты весьма обходительна.

— Ты необыкновенный человек, потрясающий, я бы сказала. Я буду до конца дней вспоминать прошедшую ночь с благодарностью и восторгом.

— Так же, как и я, chouchou[1]. — Он потянулся с прирожденной грацией, отчего его мышцы приобрели скульптурную рельефность. — Но в твоей спешке нет никакой надобности, не так ли?

— Нет, я должна ехать, — возразила она, беря перчатки.

— Мне не хочется тебя отпускать.

— Не надо, Паша. — Испытав на себе его силу, она нервно подумала, насколько хорошо его все-таки знает. — Пожалуйста, не делай со мной этого. Даже не помышляй.

— Не кипятись, дорогая, — промолвил он, входя в комнату. — Я не собираюсь удерживать тебя против твоей воли. — Подойдя к платяному шкафу, он открыл зеркальную дверцу и вытащил зеленый с рисунком халат и надел.

— Я сразу предупредила тебя, что не намерена оставаться. — Трикси торопливо щелкнула замками чемодана. — Мне необходимо как можно быстрее вернуться домой.

— Почему бы тебе не показать мне Кент? Она обернулась к нему:

— Вот так запросто? Он пожал плечами:

— А что особенного? Англия весной имеет особое очарование. И я еще не сполна тобой насладился.

«Так же, как и я», — промелькнуло у нее в голове. Он стоял в своем великолепном халате из японского шелка, похожий на языческого принца, каким-то чудом занесенного в роскошную гардеробную Ришелье. Нежная ткань халата еще сильнее подчеркивала мужественность его облика. Утреннее солнце отбрасывало золотые блики на его длинные черные волосы, под экзотической бронзовой кожей, доставшейся в наследство от предков с — Зауралья, ходили тугие мышцы. Выразительные раскосые глаза ее гипнотизировали. От его пристального взгляда она почувствовала, как в ее жилах занялся пожар. Но она не могла легкомысленно удовлетворить его желание, когда ее жизнь была обозначена рамками, предписываемыми правилами приходской общины, присутствием могущественных и не слишком дружелюбных соседей. Трикси не имела преимуществ, которые давало человеку богатое состояние, и соответствующих богатству свобод.

— Прошу прощения, — мягко произнесла она, — но обстоятельства не позволяют мне пригласить тебя к себе домой.

— Мы могли бы остаться в Лондоне. Она укоризненно посмотрела на него.

— Ты всегда добиваешься своего?

— Почти всегда.

«По праву большого богатства, красоты и очарования», — подумала она.

— Я могу счесть это наглостью.

— Прошу прощения. Вероятно, мне следовало солгать, — сказал он без тени смущения. — Но я решил, что прошлой ночью тебе было хорошо со мной.

— Ты не ошибся. — Слово «хорошо» даже приблизительно не могло выразить степень ее восторга. — Но это недостаточно веская причина.

— Отчего же? — возразил он искренне.

— Для таких мужчин, как ты.

Однако он не имел намерений обсуждать с ней особенности половых отличий.

— Ты могла бы показать мне достопримечательности не только Берли-Хаус, — заметил он вежливо.

— А ты — продемонстрировать свои способности, — парировала Трикси сардонически.

Он усмехнулся:

— Как тебе будет угодно.

— Какая чопорность.

— Как гость в доме может тебе повредить?

— У меня опасные соседи. Гросвеноры не слишком меня жалуют. А еще слуги и деревенские жители, которые любят чесать языками, и мой сын.

— Это не проблема. На людях я буду вести себя в высшей степени осмотрительно. — Его голос понизился на регистр. — Я так хочу снова до тебя дотронуться!

Она покачала головой:

— Это невозможно, Паша.

— Сколько раз ты прошлой ночью кончала? — справился он бархатным тоном.

И ее тело отозвалось, словно его вопрос послужил паролем для освобождения ее потаенных мечтаний.

— Не все в этом мире должно иметь обоснование, — прошептал он. — Я могу доставлять тебе удовольствие на любых условиях, которые ты выберешь.

— Не говори так, — выдохнула она, краснея.

— Я буду заниматься с тобой любовью, где и когда ты захочешь. Во тьме ночи, за семью замками, лишь бы ты чувствовала себя в безопасности…