Вечная месть - Крейг Расселл

И вот теперь хаос грохотал и ярился вокруг нее. Будто прорвало какую-то дальнюю плотину и огромная волна беспорядка бесшумно надвигалась на Кристину, стремясь сбить с ног. И все же она поняла: ей предстоит величайшее сражение в жизни, она должна снова победить хаос.

Сейчас был уже полдень. Кристина работала в ванной комнате все утро. Кафель снова сиял стерильной чистотой, пол тоже блестел. Хаузер теперь лежал в ванне. Кристина пыталась повергнуть хаос в прах своей методичностью. Отринув ужас, она разработала стратегию по приведению ванной комнаты в порядок.

Начала она с того, что перетащила Хаузера в ванну. Когда она с трудом волокла его, обнаженный череп, холодный и липкий от крови, касался ее щеки. В какой-то миг Кристине пришлось метнуться к унитазу. Ее вырвало, затем она немного передохнула, чтобы собраться с духом, а потом вернулась к своему занятию. Она раздела Хаузера догола и сунула залитую кровью одежду в пластиковый мешок для мусора. Затем душем смыла с тела кровь. Еще одним пластиковым мешком для мусора она закрыла ему голову и шею, замотав его как можно туже клейкой лентой, найденной в одном из шкафов, и закрепив на плечах. Потом осторожно сняла душевую занавеску и завернула в нее убитого, снова воспользовавшись клейкой лентой, чтобы покрепче замотать жуткий сверток.

Кристине пришлось еще разок потаскать тяжеленное тело. Она достала его из ванны и положила на чистый пол, а потом принялась драить ванну. Герр Хаузер всегда настаивал, чтобы Кристина пользовалась только натуральными средствами: чистила туалет уксусом или чем-то в этом роде. Это сильно усложняло работу, но она не возражала, поскольку любила драить, приводить в порядок и полировать. Но на сей раз это было выше ее сил. Так что она обработала ванну, унитаз и раковину хлоркой, а полы и кафель на стенах вымыла хлорным раствором. А потом еще прошлась по всем поверхностям дезинфицирующим спреем.

И вот наконец все сделано. Она не победила хаос, это было ей ясно, а лишь немножко отодвинула. У Кристины ушло на уборку все утро. Получилось, она подвела клиента, у которого обычно убирала до ленча каждую пятницу. Все было бы не так плохо, если бы она просто опоздала к нему.

Но она не явилась вовсе! Теперь возникнет эффект домино для всех сегодняшних клиентов, затем для завтрашних, а потом и на всю неделю. Репутация пунктуальной и надежной работницы, которую она зарабатывала четыре долгих года, могла быть разрушена за какие-то четыре часа. Мобильник зазвонил именно тогда, когда она должна была находиться у следующего клиента, и Кристине пришлось его выключить, чтобы полностью сосредоточиться на последних штрихах.

Кристина внимательно осмотрела ванную комнату. Ну по крайней мере порядок восстановлен. За исключением тщательно завернутого в полиэтилен герра Хаузера, неопрятно лежащего на полу, ванная комната сияла и сверкала чистотой, как никогда прежде.

Кристина прислонилась к стене, все еще сжимая рукой в резиновой перчатке тряпку, и позволила себе легкую довольную улыбку. И тут сообразила, что кто-то стоит позади нее в дверном проеме. Она резко обернулась — высокий худой темноволосый молодой человек с тонкими чертами лица и огромными голубыми глазами, вздрогнув одновременно с ней, посмотрел на нее, затем увидел замотанную в занавеску «мумию» возле ванны. Его лицо стало серым, и он издал какой-то звук, потом развернулся и побежал по коридору к выходу.

Кристина пару секунд безучастно смотрела на пустой дверной проем, а потом повернулась назад в ванную комнату.

Может, она какой-нибудь уголок пропустила?

Полдень. Строительная площадка Хафенсити, рядом со Шпайхерштадтом, Гамбург

Если какой ландшафт и являлся для Фабеля воплощением Гамбурга, то именно этот.

Пока он ехал по Маттенвите и мосту Хольцбрюке к Эльбе, перед ним открывался вид на изящные фронтоны и шпили Шпайхерштадта, пронзающие чистое синее небо.

Шпайхерштадт означает «Складской город», и это соответствовало действительности: ряды домов с узорчатой кладкой из красного кирпича, выходящие одним фасадом на булыжные улицы, другим — на канал, возвышались над городским портом. Эти на вид легкие, великолепные строения девятнадцатого века словно вдыхали жизнь в гамбургскую торговлю.

Для Фабеля в архитектуре Шпайхерштадта имелось нечто такое, что делало принявший его город родным. Нарядные и надежные строения, но, безусловно, практичные и сдержанные. Вот таким вот образом самый богатый город Германии и его жители демонстрировали богатство и успех: уверенно, но благопристойно. Шпайхерштадт также был символом независимости Гамбурга и его особого статуса города-государства. Независимости, которая в разные периоды истории бывала весьма ненадежной. Стоявшие на мосту статуи Хаммонии и Европы, олицетворяющих Гамбург и Европу, взирали с высоты колонн на въезжавшего в Шпайхерштадт Фабеля.

До недавних пор Шпайхерштадт был самой большой в мире бондовой зоной с таможенными постами на каждой точке въезда. Фабель миновал находившийся справа старый таможенный пост, обретший новую жизнь в виде модного кофейного магазина. Напротив магазина, на другой стороне булыжной Кервидер-Брук, первый построенный в Шпайхерштадте склад тоже играл теперь новую роль: змеившаяся очередь туристов и местных жителей ожидала прохода в «Гамбургский донжон». Идея, которую Гамбург, как и многие другие идеи, позаимствовал у Лондона. Фабель никогда не понимал стремления людей испытать страх и пережить эрзац-ужас, когда лично он был сыт по горло реальными смертями и ужасами.

Фабель свернул налево, на Кервидер-Брук, затем на пересекавшую Шпайхерштадт по прямой Киббельштег. По обе стороны Киббельштег возвышались огромные кирпичные склады, украшенные резной, позеленевший от времени бронзой, отливавшей красным на полуденном солнце. Здесь по-прежнему велась коммерческая деятельность. На лебедках, закрепленных на крышах складов, перегружали кипы восточных ковров, а когда Фабель проезжал мимо Коферестерай, теплый ветерок вместе с присущими Шпайхерштадту запахами донес аромат кофейных жаровен, готовящих бобы к хранению.

Окружавший Фабеля XIX век сменился на XXI, когда он миновал лес вечно двигающихся башенных кранов — самую большую в Германии строительную площадку.

Гамбург всегда был городом оппортунистов — купцов и дельцов. Яростно независимый характер города основывался на умении смотреть дальше собственного горизонта и общаться с большим миром. В Средние века гамбургские политики всегда были купцами, деловыми людьми. И всегда ставили торговлю превыше политики. С тех пор ничего не изменилось.

Создание Хафенсити было отличной идеей, как в свое время Шпайхерштадт. Дерзкий проект. На его осуществление уйдет двадцать лет. Новые торговые соборы из стекла и стали, наполненные энергией юности, занимали свое место позади старины — величавых краснокирпичных складов Шпайхерштадта. Два амбициозных замысла, зародившихся в разные столетия, но подстегнутых одними и теми же устремлениями — сделать Гамбург главным торговым портом Европы. Строительство Хафенсити шло согласно плану. Здания строили целыми рядами, одновременно, сочетая роскошные апартаменты с глянцевыми офисными блоками эпохи высоких технологий. Как только заканчивали один ряд, приступали к возведению следующего. И хотя в каждое строение был проведен высокоскоростной Интернет, сюда тоже проникал запах жареных кофейных зерен, напоминая отважному миру двадцать первого века, что старый Шпайхерштадт по-прежнему занимает весьма значительное место в жизни города.