По зову сердца - Виктория Холт

10 октября

Давно я не бралась за свой дневник. Но это из-за того, что мне не хотелось. После свадьбы мисс Брэй я долго грустила. Почему так получается, что человека начинаешь по-настоящему ценить, только когда его теряешь? Я была на ее свадьбе. Было очень весело, и все (кроме меня) считают, что лучшего исхода дела и желать нельзя было. Возможно, для мисс Брэй и ее преподобного джентльмена да, но про себя я этого не могу сказать.

Я знаю, это очень эгоистическая точка зрения, и мне до́лжно радоваться за мисс Брэй… теперь уже миссис Эггертон… но как же трудно радоваться чьему-то счастью, если их счастье для тебя означает отчаяние? Может быть, «отчаяние» – слишком сильное слово. Странные вещи я пишу в этом дневнике. Кажется, он воздействует на меня каким-то непонятным образом. Как будто я разговариваю сама с собой. Хотя, быть может, дневники для этого и нужны. Вот почему их принято хранить в тайне, вот почему они столь полезны для записи жизни такой, как она есть, а не в розовом тумане или непроглядном мраке – в зависимости от того, как тебе захочется представить события потом, когда воспоминания о них потеряют свежесть.

А что мисс Гилмор? Что можно сказать о ней? Не знаю. Она не настаивает, чтобы я усердно трудилась. Она интересная. Она умная, начитанная. Но она не похожа на гувернантку.

Грустнее всего оттого, что рядом со мной нет никого, кому я могла бы довериться. Брат Чарльз работал и все время пропадал, как они это называют, в мастерской в Грэйт Стэнтоне. Несколько месяцев назад он уехал в экспедицию в какое-то место, еще не обозначенное на географических картах. Иногда я жалею, что не родилась мужчиной. Тогда я смогла бы странствовать и переживать приключения.

Но я хочу думать о мисс Гилмор, поэтому должна писать о ней. Я хочу понять ее, и сейчас, когда я снова взялась за дневник, я чувствую, что начинаю лучше разбираться не только в других людях, но и в себе самой. Меня всегда увлекали люди, мне всегда хотелось узнавать о них что-то новое. В любом человеке можно разобраться. По крайней мере я могу. Думаю, у меня особый дар. Но с мисс Гилмор ничего не получается. Меня не покидает чувство, что она что-то скрывает. Мне кажется, я вижу это в ее глазах. У нее такие странные глаза. Они блестят. Они темно-голубые, а брови и ресницы – черные как смоль. Волосы тоже черные. Мне кажется, она подкрашивает брови и ресницы, потому что иногда они кажутся чуть темнее, а иногда чуть светлее.

Вчера папа предложил ей выпить с ним стакан хересу.

– Он хочет, чтобы я рассказала, как продвигается обучение, – сказала мне мисс Гилмор. – Что ему сказать? – Она лукаво посмотрела на меня. Я не совсем поняла ее и снова почувствовала странную неловкость.

Я ответила:

– Скажите, что думаете.

– Я скажу ему, какая вы чудесная ученица. Что с вами очень приятно заниматься и что вы меня удивляете своими успехами. Как вам такое?

– Мне кажется, это не так, – возразила я.

– Мне хочется, чтобы он был счастлив. Мне хочется, чтобы вы были счастливы. Вы же не хотите, чтобы я сказала ему, что вы ленитесь, правда?

– Нет, потому что это неправда. Но я не верю, что вы меня считаете чудесной.

– Вы и впрямь умная девочка, – сказала. – Это точно.

Лицо ее сделалось чуточку строже. Ее всегда немного раздражает, когда я не отвечаю на ее предложения дружбы.

14 октября

Снова открыть дневник меня заставило происшествие, случившееся сегодня днем.

Выезжая на верховую прогулку, я должна брать с собой провожатого. Но этим правилом я начинаю все чаще и чаще пренебрегать. В самом деле! Мне уже скоро семнадцать. Вернее, примерно через семь месяцев, но все равно я считаю, что у девицы моего возраста должна быть хоть какая-то свобода. Конюхи меня не выдают, когда я уезжаю одна, и я всегда сама седлаю свою лошадь, чтобы не поднимать шума, так что они, можно сказать, в этом не участвуют.

Мисс Гилмор время от времени выезжает со мной, но она не из тех людей, которые ездят верхом ради удовольствия. Если она садится на лошадь, то только когда ей нужно куда-нибудь съездить. В отличие от мисс Брэй, на живописные виды она никогда не обращает внимания. Когда мы катались с мисс Брэй, она все время рассказывала мне какие-то занятные истории о животных, растениях, людях. Мисс Гилмор не интересует поездка, ей интересно оказаться в нужном месте. С ней не весело.

Сегодня днем я отправилась на прогулку одна и заехала намного дальше, чем обычно. Проезжая мимо трактира «Королевский дуб», я заметила одну из наших лошадей, ту, на которой обычно ездит мисс Гилмор. Она стояла у подставки для посадки на лошадь при трактире.

Там была еще одна лошадь. Меня охватило любопытство, и я захотела проверить, не ошиблась ли я.

Я спешилась, привязала свою лошадь рядом с остальными и вошла в дом.

Нет, я не ошиблась. Мисс Гилмор сидела с кружкой пива за одним из столов и разговаривала с каким-то мужчиной. Мужчина был красив. Черноту его глаз подчеркивал напудренный модный парик. Длиннополый камзол и широкая шляпа также были безукоризненны.

Мисс Гилмор выглядела великолепно в подходящем как для прогулок пешком, так и для верховой езды платье с пышной юбкой и простым, без лишних украшений, обтягивающим лифом. На плечи ее был наброшен легкий белый платок, голову венчала высокая черная шляпа с пером такого же синего цвета, как ее платье. Никогда в жизни я не видела, чтобы гувернантки так одевались. Никогда я не видела и такого безграничного удивления, как то, что появилось на ее лице, когда она подняла глаза и увидела меня.

Я бы даже сказала, мое появление стало для нее ударом.

Привстав, она произнесла незнакомым мне голосом:

– Анна Алиса.

– Здравствуйте, – ответила я. – Я проезжала мимо и заметила вашу лошадь. Решила зайти проверить, не ошиблась ли я.

С удивлением она справилась очень быстро.

– Какая приятная неожиданность! А я зашла освежиться и, представляете, встретила здесь старинного друга моей семьи.

Мужчина встал и низко поклонился. Он был примерно одного возраста с мисс Гилмор, где-то под тридцать.

– Что это я! – сказала тут мисс Гилмор. – Совсем забыла правила приличия. Это мистер Десмонд Фезерстоун. Мистер Фезерстоун, мисс Анна Алиса Мэллори, моя любимая ученица. – Она повернулась ко мне и быстро спросила: – Вы одна?

– Да, – довольно дерзко ответила я. – Я не должна…

– Совершенно не должны, – голосом, который меньше всего можно было ожидать от гувернантки, промолвила она, как будто мы все были заговорщиками.

– Раз уж мисс Мэллори присоединилась к нам, вероятно, она захочет немного подкрепиться, – предложил мистер Фезерстоун.

– Хотите? – спросила меня мисс Гилмор.

– С удовольствием выпью сидра.

Мистер Фезерстоун окликнул одну из прислужниц, очень миловидную девицу с кружевным платком, завязанном крест-накрест на груди, и в белом чепце, и сказал: