Последний орк - Сильвана Де Мари

— А тебе почем знать? Ты же вообще нездешний, — злобно ответил Ранкстрайл. Он и сам подозревал, что его мечта стать рыцарем — всего лишь детская иллюзия, но все равно было слишком больно получить этому подтверждение.

— Не обязательно родиться в каком-то месте, чтобы знать его обычаи. Хорош твой бульончик из лягушек, все кости согревает. Поблагодари свою достопочтенную мать от моего имени… Знание различных мест — так же как и знание истории — можно обрести чрез слово написанное и слово прочтенное. Более того: взгляд со стороны порой точнее, чем изнутри, ведь легче определить архитектурный стиль дворца, находясь перед его фасадом, а не в подземелье.

Далигар прозвали Городом-Дикобразом потому, — продолжил писец, — что его защищают ряды смертоносных кольев, встроенных высоко в стены, прямо под зубцами башен, и направленных вниз. Изнутри они выдолблены и покрыты свинцом, дабы можно было выливать на атакующее вражеское войско все, что только горит, не высовываясь при этом из бойниц, а находясь в безопасности внутри башен. Колья эти придуманы и построены были по приказу сира Ардуина, после того как город, только что отвоеванный у орков, снова оказался в осаде. Непрерывно извергали эти колья огонь, ночь за ночью рисуя во тьме огненные водопады, и то был единственный источник света, кричавший на весь Мир Людей, что Далигар, приговоренный к смерти, все еще сражался, что сражаться еще было возможно.

Войско города Далигара, сынок, состоит из двух четко разделенных и не похожих друг на друга частей. В главное войско — кавалерию и пехоту, так называемые тяжелые отряды, — входят только коренные жители города. У кавалерии — самые быстрые лошади, самые лучшие мечи. В прошлом она состояла из аристократов — графа Далигара и потомков основателей города. В последнее же время Судья решает, кому попасть в кавалерию, в зависимости от заслуг.

— Ну и хорошо, так справедливей.

— Да нет, сынок, это только кажется. Тебе хотелось бы, чтобы самые смелые и достойные призывались сражаться, но в военном деле невозможно обойтись без самого страшного — необходимости убивать, дабы самим выжить. Не обольщайся, мой мальчик, что война — это лишь почетное ремесло; иногда воинам приходится заниматься и убийством, и тогда лучше, чтобы это делали те, кто в состоянии победить: лучшее войско то, чей командир обладает разумом и пользуется доверием. В прошлом это были потомки старинных знатных семей, иногда умные, иногда глупые, почти всегда отважные, хотя иной раз и трусливые, но все способные вести сражение, так как они учились этому с детства. Хоть система эта и была несправедливой, она обладала стабильностью и неоспоримой логикой. Сейчас в Далигаре уже нет ничего подобного. Потомки старинных семей сменились отпрысками тех, кто больше угоден Судье, и несправедливости стало еще больше, ибо никто не осмеливается даже дышать в его присутствии. Раньше можно было хотя бы критиковать короля, ведь, поверь мне, кто угодно испортится, если вокруг все лишь соглашаются и поддакивают. Как ты думаешь, твоя достопочтеннейшая мать могла бы одолжить мне иглу? Мои штаны разваливаются на глазах… На чем я остановился? Кавалеристам предназначены лучшие доспехи, самые острые мечи, лучше всего обработанные алебарды. Дети менее знатных в прошлом семей и тех, кто сейчас недостаточно преклоняется перед Судьей, отправляются в пехоту: здесь хоть и меньше блеска золота и серебра, но сталь доспехов и мечей все еще отличного качества. Тяжелыми их называют именно от тяжести доспехов и оружия, покрытых тут и там серебром и золотом рельефов и инкрустаций. Другая часть войска состоит из наемников. Наемниками их называют потому, что за сражение им платят.

— А другим что, не платят?

— Конечно, нет!

— На что же они живут?

— На то и живут, что они и так богатые. Имущество, военное снабжение…

— Чего-чего?

— Им не нужны деньги, они у них и так есть. Это бедняки идут в наемники. Ты мог бы пойти в наемники. Рослый, сильный и нищий — то, что надо! Может, спросишь у своей достопочтенной матери, не починит ли она мои штаны? Не слишком я ловок с иглой, да и нити, кажется, не хватит. Пара заплаток тоже не помешала бы. Как ты думаешь, нет ли у твоей матери маленьких остатков ткани? В вашем доме никогда ничего не остается? Жаль… На чем я остановился? Итак, войско наемников должно защищать не только графство Далигар, но и все земли людей, вплоть до границ Изведанных земель, то есть и равнину Варила, и Расколотую гору, и плоскогорье Кастаньяра, и Высокую Гвардию.

— Равнину Варила? Нам не нужна ничья защита! У нас самое сильное на свете войско!

— Прости, сынок, кого ты имеешь в виду под этим «мы»? Ты же живешь не в Вариле, а в его Внешнем кольце — а это совсем не одно и то же. Вы, то есть они, настоящие жители Варила, имеют отличное войско, не спорю, но оно никогда не сражалось. Когда к Варилу подходят враги, то открываются восемь плотин на Догоне, знаешь, там, где построили ветряные мельницы, и все рисовые поля затапливаются. Варил никогда не оказывался в осаде. Его войско состоит из аристократов, а они совсем не горят желанием отправиться на защиту жалких деревень на границах, поэтому этим занимается графство, посылая туда наемников. Между графством Далигар и Варилом существует давняя договоренность о союзничестве и смутная память о подданстве Варила Далигару. Когда-то давно, в смутные времена, когда полчища орков ломились в земли людей, король Далигара назначал короля Варила, и тот должен был преклонять перед ним колена. Союз существует и по сей день — Далигар берет на себя защиту границ Изведанных земель, посылая туда своих наемников; поэтому Варил, с его аристократической небрежностью, может позволить себе не интересоваться этим. В обмен Варил ежегодно платит щедрый налог золотом, вес которого раз в десять превышает общие затраты на содержание войска наемников. То есть Судья-администратор мог бы в десять раз поднять плату наемникам и все равно оставаться в выигрыше. Увеличив плату и регулярно выдавая паек, Судье не пришлось бы прибегать к непрерывному надзору и постоянной работе палача, который жестоко наказывает даже за кражу одного капустного листа. Дабы обуздать банду отчаявшихся, хронически голодных и вооруженных до зубов солдат в их вечной тяге к краже, жестокость должна расточаться в изобилии и применяться с усердием. Этого я до сих пор не могу понять: ведь достаточно платить им побольше, даже нет, достаточно дать им то, что было обещано. Когда наемники не сражаются, им не платят: что же им тогда есть? Но если вдруг кто дезертирует — того ждет виселица. Единственное, что может сравниться с жестокостью в графстве, — это идиотизм. Видимо, поэтому Судья-администратор считает, что палач — мера не только необходимая, но и способная поддержать безукоризненную дисциплину, и никто даже не заикается о повышении платы наемникам.

— Но почему ты говоришь, что мне это подходит?

— Твое телосложение никак не для попрошайки. Судя по твоему росту, ты вымахаешь футов на шесть с половиной в высоту и на три в ширину. Тебе нравится просить что-то или быть кому-то должным?

— Да я лучше сдохну!

— Вот видишь. У тебя нет ни склонности, ни телосложения для карьеры просящего милостыню. Быть резчиком по дереву, которому никто не платит, — на это есть твой отец…