Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

2. Природные условия. Особенности побережья Мексиканского залива, которые только что упоминались, вполне соответствуют рубрике «Физические условия страны», которые рассматриваются на втором месте среди факторов, влияющих на развитие морской мощи.

Морской берег страны является одной из ее границ. Чем легче выход с такой границы в примыкающий регион, в данном случае в море, тем сильнее будет стремление населения к общению с заграницей. Если представить страну, которая располагает протяженным, но лишенным бухт побережьем, то такая страна не сможет вести морскую торговлю, иметь свой торговый и военный флот. Фактически в таком положении находилась Бельгия – когда была испанской и австрийской провинцией. Нидерланды в 1648 году в качестве условия мира после своей успешной войны потребовали закрыть Шельду для морской торговли (автор ошибается. Устье Шельды было закрыто по условиям перемирия 1609 года. – Ред.). В результате гавань Антверпена была заперта, а морская торговля переместилась из Бельгии в Голландию. Испанские Нидерланды перестали быть морской державой.

Многочисленные и глубокие бухты являются источником силы и богатства. Они бывают таковыми вдвойне, если расположены в местах стока судоходных рек, которые облегчают привлечение в порты внутренней торговли страны. Но та же самая доступность бухты становится причиной уязвимости страны во время войны, если бухта недостаточно защищена. В 1667 году голландцам не составило большого труда подняться вверх по Темзе и сжечь значительную часть английского флота на виду у лондонцев. Между тем через несколько лет объединенные эскадры Англии и Франции, пытавшиеся высадить десанты в Голландии, не сумели этого сделать не столько из-за сложного рельефа побережья, сколько из-за доблести голландского флота. В 1778 году англичане, попавшие в невыгодное положение, потеряли бы, если бы не колебания французского адмирала, бухту Нью-Йорка, а с ней и надежный контроль над устьем реки Гудзон. Такой контроль давал возможность Новой Англии иметь кратчайшую и надежную связь с Нью-Йорком, Нью-Джерси и Пенсильванией. И операция французов, последовавшая вскоре после капитуляции Бургойна годом раньше, в 1777-м, видимо, побудила англичан заключить мир пораньше (действия французских армии и флота, вступивших в войну в 1778 году, были решающими в исходе войны в пользу США. – Ред.). Река Миссисипи – мощный источник богатства и силы США, но убогая оборона устья и ряда притоков сделали реку источником слабости и несчастий для Южной Конфедерации в 1861–1865 годах. Наконец, в 1814 году захват англичанами Чесапика (у входа в Чесапикский залив) и разгром ими Вашингтона (24 августа 1814 года английский отряд (5 тыс. чел.) после короткого боя с 7 тыс. американцев овладел Вашингтоном, столицей США. При этом англичане сожгли Капитолий и другие здания, а американское правительство бежало. Позже США, несмотря на поражения, добились приемлемого мира – Англия была истощена двадцатилетней войной в Европе. – Ред.) преподнесли американцам суровый урок, напомнив об опасностях, которые несут величавые водные пути, если подходы к ним не защищены. Этот урок слишком свеж для того, чтобы его легко вспомнить, но он, судя по нынешнему состоянию обороны побережья, еще легче забывается. Не следует полагать, что изменились условия. Наступательные и оборонительные действия в наши дни, как и прежде, отчасти меняются, но основные принципы остаются прежними.

До эпохи великих Наполеоновских войн и в их ходе у Франции не было ни одного порта для линейных кораблей к востоку от Бреста. Насколько значительным было превосходство над ней Англии, которая на аналогичном протяжении береговой линии имела два укрепленных пункта в Плимуте и Портсмуте, помимо других гаваней, используемых для укрытия и снабжения. Этот недостаток физических условий с тех пор французы компенсировали портовыми работами в Шербуре.

Кроме особенностей берега, включая легкий доступ к морю, имеются другие природные условия, которые влекут людей к морю или отвращают от него. Хотя Франции не хватало военных портов на Ла-Манше, все же там, а также на океанском побережье и в Средиземноморье у французов имелись великолепные бухты, откуда можно было вести торговлю с зарубежными странами, а расположение этих бухт у мест впадения в море полноводных рек благоприятствовало также внутреннему транспортному сообщению. Однако, когда Ришелье покончил с гражданской войной, французы не проявили в морских предприятиях такой же энергии и стремления к успеху, как англичане и голландцы. Главную причину этого вполне резонно находят в природных условиях, которые наделили Францию прекрасными почвами, великолепным климатом, способностью производить внутри страны благ больше, чем необходимо для населения. Англия, со своей стороны, получила от природы меньше выгод и, пока не развилась ее промышленность, могла экспортировать лишь немногие вещи. Отсутствие многих благ в сочетании с деятельным нетерпением и другими качествами, способствовавшими морским предприятиям, влекло англичан за пределы островов. И они нашли земли более благоприятные и богатые, чем их собственная территория. Потребности и одаренность сделали англичан купцами и колонистами, затем предпринимателями и промышленниками, а морская торговля и колониальные предприятия взаимосвязаны. Поэтому морская сила Англии возрастала. Но если Англию влекло к морю, то Голландию непреодолимо тащила туда необходимость. Англия без моря пребывала бы в прозябании, Голландия же погибла бы вовсе. Компетентное национальное руководство Голландии, когда достигало расцвета своего величия и играло одну из ведущих ролей в европейской политике, пришло к выводу, что внутренние ресурсы страны не смогут обеспечить всем необходимым более одной восьмой части населения. Тогда промышленность страны производила много разнообразных и нужных изделий, но она далеко отставала в росте от торгового судоходства. Бедные почвы и удобный выход к морю сначала заставили голландцев заняться рыболовством. Затем открытие способа консервирования рыбы обеспечило их продукцией для экспорта и внутреннего потребления, что заложило краеугольный камень в основание их благосостояния. Так голландцы стали купцами в то время, когда итальянские республики из-за давления Турции и открытия обходного пути вокруг мыса Доброй Надежды клонились к упадку. Голландцы унаследовали процветавшую некогда торговлю Италии с Левантом. Используя промежуточное географическое положение на торговых путях между Балтикой, Францией и Средиземноморьем, находясь в месте впадения в море рек Германии, они быстро завладели почти всеми торговыми перевозками в Европе. Пшеница и морские припасы Балтики, предметы торговли Испании со своими колониями в Новом Свете, вина и товары прибрежной торговли Франции стали чуть больше двухсот лет назад (то есть в середине XVII века. – Ред.) перевозиться на голландских кораблях. Даже большая часть фрахта Англии перевозилась в то время на голландских торговых судах. Это не означает, что подобное процветание проистекало исключительно из бедности Голландии природными ресурсами. Ничто не может вырасти из ничего. Истина состоит в том, что голландцы в силу необходимости были вынуждены обратиться к морским предприятиям. Благодаря искусному ведению морской торговли и размерам своего флота они сумели извлечь выгоду из быстрого распространения торговли, а также жажды исследований, которые последовали за открытием Америки и освоением торгового пути вокруг мыса Доброй Надежды. Имелись и другие причины, но в целом процветание голландцев опиралось на морскую силу, порожденную бедностью ресурсов. Их пища, одежда, сырье для промышленности, те самые бревна и пенька, из которых они строили и оснащали свои корабли (а строили они почти столько, сколько вся остальная Европа), импортировались. Когда же губительная война с Англией 1652–1654 годов продлилась первые 18 месяцев, морская торговля голландцев остановилась и, как говорили, «источники дохода, которые всегда поддерживали благосостояние государства, такие как рыболовство и торговля, почти полностью иссякли. Мастерские закрылись, работа прекратилась. Залив Зёйдер-Зе (совр. Эйсселмер. – Ред.) превратился в лес мачт, страна заполнилась нищими, улицы зарастали травой, в Амстердаме полторы тысячи домов опустели». Лишь унизительный мир спас голландцев от гибели. (Автор преувеличивает. Действительно, Нидерландам пришлось туго, и мир, зафиксировавший поражение страны, был подписан. Но голландцы сделали выводы и в последующих войнах 1666–1667 и 1672–1674 годов как следует англичанам всыпали. – Ред.)