Превращение Карага - Катя Брандис

На раздаче было меню для вегетарианцев – овощное рагу. Фу! Зато для мясоедов – ура! – чизбургеры!

Брэндон с подносом в руках устремился к компании учеников, среди которых я узнал Холли. Она радостно мне подмигнула. Рядом с ней со стула привстал долговязый мальчик, темноволосый и зеленоглазый.

– Привет, я Дориан.

Я тоже представился.

Напротив Холли за столом сидела темнокожая девочка с множеством мелких косичек на голове. Она поглядела на меня очень самоуверенно и даже с вызовом.

– Ага, новенький! – выдала она с нью-йоркским акцентом. – Приятного аппетита, мальчик-пума.

– Спасибо, – ответил я.

У неё на тарелке был бургер, уже почти съеденный.

– Ты тоже из хищников? – спросил я её.

Вокруг загоготали. Холли ржала так, что у неё изо рта выпал кусок рагу. Брэндон хихикал и топал ногами, Дориан утирал слёзы.

– Не совсем, – ответила темнокожая девочка, широко ухмыляясь. – Я мышь.

– Мышь?! – переспросил я.

– Такая мышь – только держись! – хохотал Дориан. – Нелл не уступит даже Берте, нашей гризли. Она у нас отчаянная. Её уже сто раз могли убить. Первая в списке «на волосок от смерти».

– Ух ты! – выдохнул я.

Да, мышь – номер один в меню целой армии зверей: жареная, копчёная, но обычно всё-таки как есть – сырая и со шкуркой.

– Как мило, что именно ты об этом заговорил, – Нелл ткнула пальцем в сторону Дориана и опять обратилась ко мне: – Он ведь кот!

Дориан расплылся в сладкой улыбке, убрал рукой волосы со лба и элегантно с помощью ножа и вилки отрезал кусок бургера.

– Кот – звучит банально, да? Вообще-то я аристократ, русская голубая, очень благородная порода – слышал о такой?

– Не доводилось, – признался я.

Я вообще не знал, что кошки бывают разных пород.

– Жил у людей, тюфяк ленивый! – взвизгнула Холли. – Домашний котик!

– Многие мечтают оказаться на моём месте, – Дориан притворился обиженным. – Это совершенно райская жизнь. Спишь в плюшевой корзинке, лёгкая гимнастика в саду, первоклассная еда – и при этом тебя постоянно гладят… Они меня любили, это я вам говорю. Это было в тысячу раз лучше, чем до этого сиротский приют.

– Разве кошачий корм вкусный? – засомневался я.

Еда в банках для этого дурака Бинго воняет помоями.

– Сойдёт, – вздохнул Дориан. – Иногда приходилось по ночам или пока никто не видел подкрепляться из семейных запасов.

– За это его и вышвырнули, – ядовито вставила Нелл, – за то, что таскал консервы, и не свои кошачьи, а с гусиным паштетом, и икру.

– Должен признаться, это было божественно вкусно! – Дориан вздохнул. – В той семье не было проблем с деньгами и с хорошим питанием.

– Пусть меня лучше застрелят – ни за что не стану домашним животным! – явно в хорошем настроении заявила Холли, за обе щеки уплетая рагу.

– Вы научились контролировать свои превращения? – полюбопытствовал я.

– Легко! – похвастался Дориан и положил на тарелку свой чисто вылизанный прибор.

– Ясное дело, – фыркнула Холли, передёрнув плечами. Типа, в чём вообще проблема-то?

– Ничего так. Потихоньку, – отозвался Брэндон, жуя.

– Так себе, не фонтан, – призналась Нелл.

Ну, тогда я спокоен. Значит, не я один сражаюсь со своими превращениями.

– У Берты, нашей девочки-гризли, с этим проблемы, – доложила Нелл. – Однажды она забралась в шкаф в человеческом облике и по неосторожности там внутри превратилась в гризли – ну, шкаф и взорвался.

– Неделю потом по всему этажу щепки собирали, – подтвердил Брэндон.

– Знатно рвануло, – закивала Холли. – Так громыхнуло! На всю школу!

– Она вон там, впереди, – Брэндон указал на девочку за другим столом, на вид милую и совершенно нормальную, как если бы она питалась только пиццей и конфетами. И не подумаешь, что она медведь-гризли.

Вдруг я заметил худенькую темноволосую девочку возле круглой грифельной доски. Судя по всему, здесь ученики записывали замечания, поговорки, высказывания и девиз каждого дня. Но эта девочка не царапала абы как, она старательно выводила что-то красивым почерком, ни на кого не обращая внимания. Сама по себе. Очевидно, она была очень одинокой, это чувствовалось, даже когда она снова села за стол к друзьям. Одиночка не меньше меня.

Я прочитал, что она написала:

– Кто это? – спросил я, при этом у меня почему-то странно ёкнуло сердце.

– Это Лу, – объяснила рыжая Холли без всякого интереса. Доев рагу, она встала из-за стола. – Держись от неё подальше. Училкина дочка.

– Ого! – вырвалось у меня.

Краем глаза я стал наблюдать за девочкой. Теперь она общалась с другими, смеялась, казалась доброй, сердечной, её улыбка чем-то напоминала улыбку Анны.

«Лу», – снова и снова повторялось у меня в голове это имя. Должно быть, я пялился на неё как идиот, когда наши взгляды случайно встретились. И как только она меня увидела, из её взгляда исчезло и тепло, и доброта, она стала настороженной и напряжённой. Что я сделал не так? Я испуганно отвёл глаза.

Через два стола от нас обедали учителя. Кто из них может быть отцом или матерью Лу? По ним не скажешь, что они оборотни. Обычные педагоги, слегка замученные своими подопечными.

Нелл, Дориан и Брэндон стали убирать со стола. Я поспешил помочь и вместе со всеми понёс на мойку грязные тарелки. Прямо перед шкафом для грязной посуды встали трое мальчиков и девочка, они громко разговаривали и дразнили других. Из-за них полдюжины других учеников не могли избавиться от своих подносов.

– Эй, Джефри, посторонись, – обратилась Нелл к одному из парней, видимо предводителю компании, хотя ростом он был пониже своих друзей.

Его одежда, манера поведения – всё как бы говорило «я здесь главный». Видно, он гордился своим квадратным подбородком. Волнистые каштановые волосы были уложены гелем.

С подленькой ухмылкой он обратился к своим приятелям:

– Народ, мне послышалось, или мышь пропищала?

Нелл скрестила руки на груди:

– Хватит выпендриваться, остынь и сдвинься в сторону, дай пройти – я что, многого прошу?

– Мы на урок опоздаем! – крикнул кто-то в хвосте очереди.

Я узнал голос кролика Нимбла.

– А ну молчи, закуска, – презрительно бросил Джефри.

– Это против школьных правил! – возмущался Нимбл. – Правило номер три: «Хищники не смеют презирать и обижать травоядных».

Джефри обернулся к Нимблу и рассмеялся ему в лицо, нарочно оскалив зубы, специально нарощенные из своего звериного облика. Оскал нешуточный. Нимбл поставил поднос на один из столиков и испарился.