Сенсеры. В агонии - Ольга Арсид

Однажды он перешел черту: в порыве гнева за секунды лишил энергии четверых сенсеров. А затем замертво упал сам. Один необдуманный поступок решил его судьбу. Хотя, возможно, прикончить тех людей не было его решением. Скорее всего, так захотел его внутренний монстр, который управлял сознанием, превратив деда в раба.

– Теперь ты понимаешь? – настойчиво спросил брат.

Эллен вздохнула и стянула с головы полотенце.

– Понимаю. – Она подошла к шкафу и приоткрыла дверцу с зеркалом.

– И?

– Что «и»? Я не буду использовать способности. Я поняла, – Эллен начала расчесывать влажные волосы.

– Как-то неубедительно, – сказал Алекс, глядя на ее отражение.

«Зря я призналась ему, что перестала бороться с поглощением. Теперь он точно не отойдет от меня ни на шаг. И разве Роберт не говорил, что надо тренироваться, чтобы научиться контролировать: сколько и от кого поглощать? Значит, это не так страшно».

– Саш, я поняла, что надо меньше использовать способности.

– Нет, не меньше, а вообще не стоит. Только во время занятий, под наблюдением. Перестань слушать, чувствовать, внушать. Мы все здесь живем без этого. Используем способности, только когда это необходимо для дела или в охране.

Эллен так и хотелось ответить: «Это потому, что вам нужна блокировка».

– Хорошо, хорошо, я поняла. Правда. Лучше скажи, когда будет что-то известно от Евгения Михайловича? – Она с радостью перевела тему.

Ларцов обещал узнать, все ли в порядке у ее отца. Эллен очень переживала за него после событий в Ростове. Алекс был уверен, что сегодня новостей ждать не стоит.

Когда он ушел, Эллен высушила волосы и отправилась к Диме. Тот, конечно, выказал недовольство приходом Алекса, но поцелуй быстро остудил его пыл. Эллен рассказала ему семейную историю. Дима еще больше возненавидел Виктора.

День быстро подошел к концу. Кирилл Андреевич обработал Диме рану и выпроводил Эллен из кабинета. Сказал: «Пациенту нужен полный покой». Эллен уловила в его словах намек на то, что с ней Диме долго оставаться наедине небезопасно.

Она переоделась, расправила постель, но не успела забраться под одеяло. К ней заглянула Вика.

– Хотела предупредить насчет завтра, – сказала она, не проходя в комнату.

– А что завтра? – удивилась Эллен.

– Димка разве не сказал? Хотя, неудивительно. Завтра его день рождения, но ты не вздумай поздравить. Он ненавидит этот день.

– Почему? – недовольство от того, что Дима не сказал о своем грядущем двадцатилетии, отдалось в голосе.

– В этот день убили его родителей.

Эллен полночи не могла уснуть. Думала о прошлом, переживала за будущее.

В итоге пришла к выводу: прошлое не изменить, будущее не предугадать, так зачем портить себе настоящее тревожными мыслями?

Конечно, ей было о чем беспокоиться. Слезы наворачивались на глаза, стоило только подумать о Тимуре, но Эллен твердо решила не печалиться и верить в хороший исход.

«Я обязательно его вытащу! Буду выкладываться каждый день на тренировках! Научусь контролю! И тогда никто со мной не справится!»

С такими мыслями Эллен собиралась на встречу с любимым. Она специально завела ненавистный ей будильник на час раньше, чтобы выглядеть в день рождения парня на все сто.

Эллен переоделась в персиковое платье, подкрутила локоны, подкрасила реснички и спустилась в столовую за завтраком для себя и Димы.

Чувствование уловило массу отрицательных эмоций. Эллен не стала препятствовать поглощению и вдохнула совсем немного чужой энергии – побоялась, что не остановится вовремя, если возьмет больше.

Выходя из кухни, Эллен столкнулась с братом.

– Через час устроим семейный совет. Нужно обсудить распорядок тренировок.

– Хорошо, приду, – пообещала Эллен и ускользнула из столовой.

В медкабинете она застала разгоряченный спор. Кирилл Андреевич просил Диму отлежаться еще денек, а не скакать по лестницам, парень упрямился и не хотел числиться больным. Эллен встала на сторону доктора, и Дима сдался.

– Носится со мной, как с младенцем, – проворчал он, когда мужчина вышел.

– Ну, сегодня тебе можно и младенцем побыть.

Дима поправлял подушку под спиной, но мгновенно замер и посмотрел на Эллен.

– Доложили, – он нахмурился.

– Да! И очень обидно, что ты мне ничего не сказал, – она подала Диме поднос с завтраком.

– Не о чем говорить, день как день, – парень задержал на Эллен взгляд, а потом, ухмыльнувшись, осмотрел ее с головы до ног. – Поэтому принарядилась?

– Все для тебя, – смущенно ответила Эллен. Она присела на стул и взяла с тумбы тарелку с омлетом.

– Для меня? Тогда не стоило надевать это платье.

– Тебе не нравится мое платье?

«А мне всегда казалось, что оно мне идет», – с досадой подумала Эллен.

– Нет, глупыха, – рассмеялся парень, – для меня лучше вообще без платья.

Эллен чуть не подавилась. Она не ожидала игривого настроения у Димы в такой день. «Любимый маньяк быстро идет на поправку».

– Лежи уже. Ты не о том сейчас думаешь.

– Об этом я думаю всегда, когда вижу тебя.

– Жуй свой завтрак, – Эллен не сдержала улыбку.

– Может, подаришь мне подарок, о котором я так давно мечтаю? – не унимался парень, с аппетитом наворачивая омлет.

– Так уж и давно? И что у нас какой-то праздник?

Дима хмыкнул и пристально посмотрел на нее.

– А вопрос только в этом? Если так, то я пересмотрю взгляды на сегодняшний день.

– Хватит уже, Дим, – осадила его Эллен. – В таком состоянии ты даже упаковку со своего подарка не снимешь.

– Уверена?

– Ешь.

– И все-таки…

– Когда-нибудь, – шепнула она.

– Когда-нибудь, – довольно повторил Дима и вернул внимание еде.

Эллен не покидало ощущение, что каждой шуткой и улыбкой парень маскирует душевную боль. Его глаза не умели лгать. В них всегда отражались истинные эмоции. Сегодня в синем море разливалась безграничная печаль.

Эллен подыгрывала любимому с осторожностью – боялась нечаянно разрушить защитную стену, которую Дима мысленно возвел. Если ему так лучше – притвориться, что сегодня самый обычный день, – пусть будет так.

Она все время поглядывала на настенные часы, что неумолимо гнали стрелки вперед. Когда выделенный час подошел к концу, она сообщила Диме о семейной встрече. Ему, конечно, не понравилось, что идея по спасению мамы и Тимура набирает обороты. Он считал эту затею крайне опасной.