Остров, на котором жить. Часть первая - Михаил Владимирович Балыш

Я беспомощно болтался на турнике, пытаясь выжать из себя последние силы для преодоления старого рекорда. Я уже неделю как застрял на тридцати четырёх подъёмах. Совершив финальную попытку, я осознал безвыходность положения. Пожалуй, сегодня придётся сдаться. Сейчас начнётся самое неприятное. Я медленно разжал пальцы левой руки и носком той же ноги мягко коснулся старого паркета, которым был застлан тренировочный зал. Не спеша, позволяя ступне полностью опуститься на пол, я стал раскрывать правую кисть, пальцы которой уже уставали. Собрав остатки сил, я осторожно опускался на жёсткое покрытие. Пальцы всё же покорились закону гравитации, и ладонь разомкнулась слишком быстро, я резко опустился на обе ноги и почувствовал укол в позвонковой цепи. Мой инструктор в больнице всегда говорил, что я слишком тороплюсь, опасался моей беспечности. Но, выписывая меня на месяц раньше положенного срока, он крепко жал мою ладонь, с гордостью посматривая в сторону своих коллег. Раздробленная год назад костная система была ещё слаба, посему резкие нагрузки на скелет приносили с собой ощутимую, порой, сильную боль. Восстановить крепость костного каркаса, на половину состоящего из металлических скоб было сложнее, но я пытался компенсировать это мышечным корсетом. Моё тело могло похвастаться тем, что имеет лишь одно слабое место, к великой его скорби это был позвоночник, который облепить мускулатурой было сложнее всего. Совершив ещё несколько подходов упражнений на мышцы спины, я направился в душ. Сегодняшняя тренировка длилась всего полтора часа, но должен ведь быть выходной хотя бы раз в неделю.

Когда я поднялся на улицу из подвала, где был расположен мой спортивный зал, сумерки уже раскрашивали пустое небо в неоновый цвет. Ярко чёрная листва деревьев взмывала вверх, растворяя небо в темноте берёзовой рощи. Дул лёгкий прохладный ветерок, дитя позднего лета – конферанс перед выступлением осенней стужи. Было легко и приятно ступать сквозь шелестевший парк, лишь немного грустно, от того что крепнущая зима начинает перетягивать на себя канат власти над нашей действительностью. Настроение было хорошее, полное выздоровление подходило к своему логическому завершению, я не оставил ни единого шанса своим недугам. Подобно рекламному жиру, стремглав бегущему от моющего средства, болезни отступали к флангам, не решаясь нанести удар. Возможно, я не способен сравниться с Арментарием, но превзойти людей мне под силу, и достичь этого мне поможет цель, и две пожелтевшие фотографии, когда-то вырезанные из старой газеты. Каждый вечер, выходя в патруль, я доставал их из потрёпанного кошелька и долго смотрел, я не мог дать моей невнимательности хотя бы шанс на победу.

Я зашёл домой переодеться в более удобную одежду, перекинулся парочкой незначительных фраз с родителями, заскочил в ванную и спустился во двор. Достав фотографии искомых мною людей, я потратил пять минут на их изучение. На самом деле, данный обряд не имел реальной необходимости, ведь лица двух садистов давно плотно засели у меня в памяти, но теперь эти действия несли в себе уже ритуальный характер. Уже стемнело, и тусклое освещение фонарного столба заставляло напрягать зрение, но это даже к лучшему.

Восстанавливая организм, я заставил себя отсрочить поиски, и позволил себе возобновить патрулирование территории лишь неделю назад. Как и прежде я лгал родителям, что работаю сторожем на стоянке неподалёку от дома. Но если раньше деньгами меня снабжало сообщество, то сейчас приходилось работать и днём. Без возможностей Пасущего, функционирование полные сутки с четырёхчасовым сном было весьма утомительным, посему вскоре, с кофе и энергетических напитков, я перешёл на запрещённые законодательством стимуляторы.

Разглядывая лица, бредущих по тёмным улицам, людей, я двигался в сторону соседнего патрульного участка. Следовало увеличить зону поисков, используя метод движения к центру от периферии по спирали. Меня удивлял тот факт, что за неделю я не повстречал ни одного моего бывшего коллегу и был почти уверен, что на мой участок пришлют кого-то с соседних районов, кого-то, кого я мог бы узнать. Мне всё ещё нужны были ответы на вопросы, ускользнувшие от меня вместе с силой Арментария. Неспешно шагая к месту, где было запланировано начало поисков, я возвращал в памяти прекрасные моменты моей службы. Я встречал места, где давал волю своему ментальному могуществу и физическому совершенству. Тёмные подворотни, где я упивался безумием данной мне власти. Облупленные стены домов, к которым жались спинами, одуревшие от страха отморозки, ощущая свою абсолютную беспомощность и обречённость, перед всесилием Арментария. Я приметил, что уголки моих губ поползли вверх. Я вспоминал как после ярких, принесших свои плоды, ночей, мы собирались с коллегами в спортивных залах, потешаясь над слабыми людьми, как уходили в далёкие походы, с одним условием вернуться к наступлению темноты, как собирались у Попутчика на развивающих семинарах. Я всё ещё тяготел к этой жизни всей душой, но она оттолкнула меня грубо и небрежно, как бессердечный родитель рыдающего ребёнка.

Переходя дорогу, я краем глаза заметил, стремительно промелькнувшую, тень, обогнавшую меня, где-то в десяти метрах по левую руку. Кто-то за мной следил и это был не человек. Я не смог бы заметить его раньше, пока шёл вдоль домов, но на открытом участке ночного шоссе существо раскрыло себя. Меня преследовал Арментарий. Более никому не под силу преодолевать расстояния на такой скорости. И вскоре он должен был предстать передо мной ведь руководствуясь привычными методами Пасущих – обогнать жертву в момент преследования, значит стремиться встретиться с ней лицом к лицу. Я возликовал как дитя, допустив, что долгожданная встреча всё-таки состоится и, возможно, кто-то даст мне то, что является моей целью номер два – ответ на вопрос «Почему?».

Ноги подкосились…

* * *

Прошло десять периодов долгих ночей с того момента как я научился считать. Говорят, что именно в этот момент созревания приходят боги, что бы забрать тебя. Ещё говорят, что перед встречей с создателями появляется страх. И это уже не первый заход солнца, который я встречаю, терзаемый смешанным чувством раболепия и тревоги. Прохладный ветерок, как и прежде, ласкает мою плоть, покрытую коркой давно заросших и свежих рубцов. И как прежде я жду моего череда. Но теперь мои ожидания сопряжены не столько с нетерпением, сколько с ужасом перед предстоящим откровением. Нет, обожаемые мною боги, я не потерял верности вам, я всё ещё всей душой желаю быть причисленным к избранным. Просто мне страшно. Страшно до ужаса. Тело уже невольно бросается на колени, лишь только я завидел приближающиеся святые образы наших господ. Сегодня боги выбирают дольше, нежели обычно. Они выбирают