Прогрессор поневоле - Дмитрий Викторович Распопов

только над Гнауи Шема появились первые дымы пожаров, прислали парламентёров и слёзно стали умолять простить их.

— Что-то мне всё меньше после сегодняшних событий, хочется посещать другие города. Сначала моё слово нарушают собственные люди, сегодня вот покушение. Мне что, сначала всех вырезать что ли перед тем, как заходить в город? — я с сомнением покачал головой.

— Думаю несколько показательных казней однозначно заставит многих задуматься, — Ментуиуи кровожадно улыбнулся.

— Тогда ты пока готовь всё для нашего небольшого представления, а я как приду в себя, встречусь с представителями другого города для принесения клятвы верности.

— Будет выполнено мой царь, — он низко поклонился, затем поднялся и вышел из шатра, оставляя меня в глубокой задумчивости.

Глава 7

Я не сильно удивился, когда жители Гнауи Шема, которым предложили вариант переизбрать себе новых глав города и поучаствовать в небольшом представлении для посланника царя Хатшепсут, быстро на него согласились, как впрочем и на то, что отдадут все свои богатства, а также тысячу мужчин. Выбора у них особо не было, ведь вторым вариантом было то, что их всех оставят без посмертия. Как, я показал слишком наглядно.

При большом скоплении народа, показав рукой на привязанных к столбам клятвопреступников я всем объяснил в чём их обвиняю, а также как конкретно они будут наказаны. Вспыхнувшие поленницы дров под ними, щедро политые оливковым маслом быстро развязали им языки и крики умирающих ненадолго заполнили городские улицы. Для египтян и покорённых ими нубийцев, не быть мумифицированным и не иметь физического тела после смерти, было сильным ударом, даже страшнее самой смерти. Так что посмотрев на бледные лица жителей, которые начали понимать, что они тоже могут оказаться сейчас на таких же кострах, я и сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Не сомневался при этом никто.

Когда я переселился во дворец, чтобы там изображать из себя пленного, то даже Ментуиуи при прощании, испуганно на меня косился. Такой жестокой смерти без посмертия, по его мнению, даже предатели не заслуживали, так что он весьма осторожно со мной разговаривал, стараясь не спорить лишний раз. И если на него эта казнь произвела такое неизгладимое впечатление, то я надеялся, что и остальные дважды подумают, прежде чем меня следующий раз предать или попытаются убить. Других методов воздействия на этих людей я пока не знал, а умирать самому очень сильно не хотелось.

Запуганные новые главы города падали ниц при одном моём появлении, также они приставили двадцать слуг, выполняющих любые мои просьбы, и кроме этого узнав, что обычно мне дарят наложниц, привели восемь девушек. Правда не обученных, просто видимо набрав их из семей города. Такие мне были не нужны, так что я их вернул обратно, объяснив это сложностью ситуации и ожиданием прибытия посланника. Они вроде поверили и никого больше не старались подложить мне в постель. Хотя желающих в неё попасть было хоть отбавляй. Во дворец, где я сейчас обитал часто наведывались главы богатых семейств с обоих городов, пытающихся меня умаслить и подлизаться, но пока это у них не сильно получалось, я всё ещё был зол на себя и окружающих меня людей. На себя за то, что стал без зазрения совести отправлять людей насмерть, хотя изначально планировал решать все дела как можно более мирно, а на окружающих за то, что как раз таки и принуждали меня применять силу. Делая всё, чтобы поставить меня в такие условия, выход из которых был только один — убить стоящих на моём пути.

Кроме самокопаний в том, что же пошло не так и когда, я не забывал напоминать окружающим держать рты на замке и помалкивать, для этого я временно заменил городскую стражу — меджаев на своих легионеров, дав им их оружие. Дни потекли за днями, я периодически инкогнито выезжал в лагерь смотреть, как тренируют новобранцев, но там всё было просто, как и всегда. Первые месяцы их просто учили ходить строем, поскольку даже это было для многих непростым делом, так что марши и хождение строем — вот и всё, что их ждало ближайшее время. Ментуиуи пока выдалось спокойное время, запряг ремесленников обоих городов чинить упряжь, оружие, штопать шатры, производить стрелы, в общем загрузил ремесленные мастерские работой, чтобы заодно устранить проблемы с войсковым снаряжением, имевшим свойство часто ломаться и ещё чаще заканчиваться.

* * *

О том, что так долго ожидаемый посланник наконец прибыл, я узнал от возницы Ментуиуи, примчавшегося на колеснице утром, чтобы меня об этом оповестить. Как мы и думали с военачальником, прибывший был очень осторожен, сначала послал часть чиновников, которые прибыли с ним в соседний город, чтобы оценить обстановку и пособирать слухи, а сам остановился в нашем лагере, где мой военачальник обеспечил ему шикарный и торжественный приём, поскольку у того было с собой письмо от царя Хатшепсут, что он является её посланником и переговорщиком, который обеспечит моё освобождение из плена. В нём ни слова не было об истинной причине его поездки, так что мне было крайне интересно, какие документы у него ещё имелись с собой.

Успокоенный тем, что в лагере все были в полном горе от потери царя, которого содержали в Гнауи Шема пусть и в хороших условиях, но всё же в плену, а также тем, что в самих городах было всё относительно спокойно, правда местные не сильно охотно общались с незнакомцами, он вскоре отбыл в город на переговоры. Я три дня ожидал, когда он наконец удостоверится, что его жизни ничего не угрожает, жил для этого в маленькой комнате, чтобы поддерживать легенду и меня наконец вызвали в зал, где договаривались обе стороны.

На трёх креслах с высокими спинками сидели нынешние главы города, а перед ними находился неизвестный мне человек, явно жреческого сословия. Белые одежды, небольшая палка, украшенная золотом и вставками из слоновой кости, а также лысый череп и отсутствие парика лучше всего говорили, кто стоит передо мной.

— Царь Менхеперра, — при виде меня его лицо осталось спокойным и он низко мне поклонился, — рад видеть Его величество в добром здравии.

— Благодарю, мои пленители были так добры, что даровали мне относительную свободу, — я показал свои свободные руки, а также десять стражников, которые всюду меня сопровождали.

— Я закончил переговоры с главами Гнауи Шема, — оповестил меня он, — они готовы отпустить Твоё величество со мной за выкуп и гарантии, предоставленные царём Хатшепсут.

— Какой размер выкупа и какие гарантии? — полюбопытствовал я.

— Товара стоимостью на пятьдесят тысяч шетит, — назвал он гигантскую сумму, — и обещание, что Гнауи Шема не коснётся гнев царя.

— И снижение налогов на треть, — добавил один из глав города, тревожно посматривая при этом на меня, как я восприму его слова. Я не отреагировал, позволяя ему импровизировать и дальше, так что он успокоился и продолжил.

— И разумеется, прежде чем мы отпустим царя, его войско должно уйти обратно в Фивы, для этого мы отрядим сопровождающих, которые убедятся, что египетских солдат не будет на нашей земле, когда мы его отпустим.

— Конечно уважаемый, — жрец склонил голову, — мы всё выполним, безопасность царя для нас важнее всего.

Дальше они составили договор, подписали его, я поставил оттиск своего пальца и меня «освободили». Жрец сразу повёл меня за собой и нам даже предоставили носилки прямо до лагеря.

— Уважаемый, не знаю вашего имени, — произнёс я, когда нас вынесли за ворота города, — но я вам благодарен за спасение.

— Жрец Небуави, моё имя, Твоё величество, — сидя на соседних носилках, он умудрился ещё и поклониться мне при этом.

— Отчего имени ты прибыл, Небуави? — стал я расспрашивать его.

— Мой царь, немного терпения, — он ответил извиняющим тоном, — нас ждёт лодка, которая отвезёт тебя в место, где Твоему величеству ответят на все вопросы.

— Да? — крайне сильно удивился я такой таинственности, — а убить меня там не собираются случайно?

— Конечно нет! — вроде бы искренне возмутился он, — как это возможно⁈

— Здесь я так понял, всё возможно, — хмыкнул я и видя, что он не хочет объяснять большего, тоже замолчал.

Прибыв в лагерь,