Вне времени, вне игры - Анна и Сергей Литвиновы

И он взялся рассказывать дальше. Подключившись вчера к Интернету, молодой спецкор стал просматривать в ускоренном режиме все подряд игры, где за областную команду участвовал Игорь Сырцов.

– И я нашел! – обдал Андрей жарким дыханием ухо товарки. – Как минимум четыре подозрительных матча.

– Ну и что? Это не терпело до утра? Надо было меня будить? И нестись черт знает куда?

– Не в том дело!

– А в чем?

– А вот, – журналист протянул ей смартофон и зашептал: – Это заметка из областной камышленской газеты «Вперед!» от вчерашнего числа. Помещена на первой полосе.

Избили журналиста

Позавчера поздно вечером, когда наш сотрудник, корреспондент отдела спорта Валентин Марушин возвращался пешком из редакции домой, на него было совершено разбойное нападение. Трое неизвестных (все они были в надвинутых на глаза шапочках и с шарфами, закрывающими низ лица) принялись избивать журналиста. В ход пошли бита, велосипедная цепь, арматура. Валентин попытался защищаться, однако силы оказались неравны. Соседи, наблюдавшие из своих окон за схваткой, вызвали полицию. Однако злодеи не стали дожидаться полицейских и убежали, оставив на поле брани окровавленного Марушина. Полицейские вызвали для пострадавшего «Скорую помощь», и он был увезен в Центральную клиническую больницу. Как сообщили нам в травматологическом отделении, у пострадавшего сильный ушиб головного мозга, многочисленные гематомы по всему телу и сломаны три ребра. Однако состояние его средней тяжести, жизни ничто не угрожает. Валентина Марушина уже допросил дознаватель ОВД. К сожалению, журналист заявил, что не сможет опознать никого из нападавших. У следствия есть две основные версии случившегося: бытовая ссора и неприязнь, связанная с профессиональной деятельностью пострадавшего.

Напомню, что Валентин Марушин работает в нашей газете уже более восьми лет. Он специализируется на темах спорта, много пишет о футболистах родной «Турбины». В прошлом году опубликовал большое интервью со звездой всероссийского масштаба, прошедшей становление на камышленской земле, – Игорем Сырцовым.

– Поняла?! – жарко прошептал Андрюша. – В Камышле только что случилось преступление, один в один подобное тому, где пострадал Сырцов! К тому же знаком с ним журналист Марушин. Я уверен: два избиения связаны. Я думаю, дело было так: Сырцов пообещал дать этому парню из газеты подробное интервью, где собирался рассказать про договорные матчи! Кто-то об этом пронюхал, и их обоих решили остановить. Гадом буду, отсюда ноги растут!

– Может быть, – ворчливо откликнулась Варя, – а все равно будить меня не стоило. Поехали б позже, когда выспались. Никуда этот Марушин из больницы не сбежит, ведь верно?

Юный корреспондент только сморщился презрительно: мол, не понимаешь ты, баба, всей тяжкой прелести журналистской профессии. Типа, трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете. Однако его хватило только на высокомерную мину, а сил дискутировать не осталось. Андрюша надвинул на голову капюшон, свернулся на сиденье калачиком, насколько позволял его высокий рост, и отрубился. Варя тоже решила досмотреть сон, да заснуть в неудобной позе не удавалось. За окном тянулись леса, одевающиеся свежей листвой, и редкие деревни с избами. Близ поселков бабы, согнувшись, прочесывали картофельные поля. Ничто не менялось здесь, в камышленской области, за последние двадцать, пятьдесят, двести лет. Разве что церкви поломали да опять восстановили и коровники построили – а они потом сами развалились. И на стенах изб расцвели тарелки спутникового ТВ.

В областном центре ям на улице оказалось меньше, а рекламы больше, чем в Благодатном. Андрюша в полусне вдруг пробормотал: «Если ты и впрямь из Следственного комитета, нам с тобой это пригодится». Варя решила списать его высказывание на ночной кошмар и тему дальше не развивала. Посвежевший со сна журналист, едва они сошли с подножки автобуса, потребовал немедленно мчаться в больницу, где лежит несчастный Марушин. Варя, невыспавшаяся, ратовала сперва найти гостиничку и там устроиться. В итоге решили разделиться. Кононова идет и заселяется, а спецкор может ехать, куда хочет. Встречаются они в три дня у памятника Ленину – до сих пор остающегося если не идейным, то географическим центром города Камышль.

…Даже издалека, с самой окраины площади Ленина, по виду Андрюши, маячившего около монумента, стало заметно, что вряд ли он в своей экспедиции чего-то достиг. Можно даже не спрашивать: унылые плечи, повисший нос.

– Не нашел Марушина? – осведомилась Варя.

– Найти-то нашел, – скривился молодой человек и добавил: – Только толку – чуть.

– Бывает, – посочувствовала Кононова.

– В полную несознанку ушел гражданин Марушин. В полнейшую! Ничего не знает, ничего не помнит. Я его спрашиваю: «Ты занимался темой «договорняков»?» – «Нет». – «Хотел по этому поводу у Сырцова интервью взять?» – «Нет». – «Есть у тебя факты, что ваша «Турбина» матчи сливала?» – «Нет». Я начал его к корпоративной солидарности призывать, говорить, что мы вместе выступим в «Молодежных вестях», в соавторстве! Наша газета не даст его в обиду! А он: «Нет, нет, нет! Ничего не знаю, ничего не скажу».

– Парня можно понять. Ему наверняка угрожали.

– Да, очень смело: одна угроза – и журналист уполз в кусты?!

– Ничего себе одна угроза! Марушина избили, ребра ему переломали! И ты хочешь, чтобы он продолжал на рожон лезть?! Ради чего?!

– Слушай, а может, теперь ты его допросишь? Вас ведь учат всяким штучкам. Психологическое давление на подозреваемого, допрос с пристрастием третьей степени…

– Кто меня учит? Каким штучкам?

– Ты ведь из Следственного комитета?

– С чего ты взял? А если даже и так: с какой стати мне подвергать твоего коллегу Марушина допросу с пристрастием? Он не обвиняемый, не подозреваемый, даже не свидетель. Факт, что он связан с избиением в Москве центрфорварда Сырцова, никем и ничем не доказан. Да эта мысль существует только в одной голове! Твоей! Даже если имел Марушин какую-либо информацию – его избили, он лежит в больнице, испугался – кто в него за это камень кинет?!

– Вот! – торжествующе воздел перст журналист. – Вот поэтому у нас вокруг бардак, вранье и коррупция! Потому что никто не хочет первым броситься на амбразуру! Сидят, отсиживаются по углам, на печках!

– Я очень хорошо понимаю человека, для которого собственная, единственная и неповторимая жизнь оказалась важнее договорных матчей.

– Ладно! – воскликнул молодой журналист. – Ладно! У меня есть план. Но только ты должна мне помочь. Обещай, что поможешь.

– Смотря чем.

– Ничего сверхъестественного или противозаконного я просить не буду.

– Тогда посмотрим.

– Нет, обещай.

– Ладно, по возможности постараюсь помочь.

– Хотя бы так. А теперь, – парень нацелил указательный палец прямо в грудь Кононовой, – помни: ты обещала!