Вторая жизнь - Татьяна Ветрова

Пролежав несколько минут и не услышав больше никаких звуков, решаю попробовать снова открыть глаза. Белый потолок, в тон ему трубы с противопожарной системой. Странно, совсем не похоже на нормальную квартиру. Несколько раз моргнув, решаю приподняться на локтях и осмотреть странную комнату, в которой мне пришлось проснуться с неизвестным телом.

То самое тело, о котором совершенно не хочется думать, внезапно начинает шевелиться рядом со мной, заставая меня врасплох. Медленно поворачиваю голову в сторону сопящего недоразумения и вскрикиваю, увидев сонное лицо Арестова. До чего же он милое создание, когда так сладко спит.

Усмехнувшись, собираюсь встать и найти ванную, ну а там как следует подумать о случившемся. Я действительно не помню, как оказалась в чужой квартире, ну а пытаться добиться от сонного чертика сейчас хоть чего-то — явно дохлый номер.

Прохладный ветерок из приоткрытого окна касается оголенной спины, заставляя меня внезапно замереть, словно статуя. Очень неторопливо, словно в очень замедленной съемке, я перевожу взгляд на свою обнаженную грудь. От удивления я разве что могу вскрикнуть так, что даже тело, расслабленно валяющееся на кровати, подскакивает вместе со мной.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а.

С грохотом лечу на пол, не забывая прихватить единственное одеяло, чтобы прикрыться. Вот еще, нечего кому попало пялиться на мои титьки.

— Ты че орешь? — доносится хриплый со сна голос с кровати, и я замираю.

Этого ведь не может быть правдой, да? И голос у него не может быть таким красивым по утрам, да?

Прикрывшись одеялом по самое не хочу и приподнявшись, я смотрю на кровать и вижу ЭТО. Лицо моментально начинает пылать похлеще пламени костра. Испытывая адскую неловкость, я отворачиваюсь лицом к кирпичной стене со все теми же трубами, что и на потолке. Странное сочетание для интерьера, но ладно. Сейчас есть вещи и поважнее. Например, как заставить его спрятать то самое, что я не могу назвать, не заикаясь и не краснея?

— Прикройся, придурок, — швыряю в него упавшую вместе со мной подушку и, слыша заливистый смех хозяина этой страной берлоги, начинаю отчаянно сопеть.

Ну что за несправедливость такая? Вот угораздило меня родиться шибко правильной. И кому от этого легче стало, интересно мне знать.

— А, ты об этом… ну, прости, ничего не могу поделать. Физиология такая.

— Сделай что-нибудь со своей физиологией, — все еще стесняясь смотреть в его сторону, я кутаюсь в легкое одеяло и отправляюсь на поиски своего платья.

— Есть у меня одна идейка. Поможешь? — произносит шепотом, заставляя стадо мурашек устраивать забег по моему телу.

Кто бы что ни говорил, но Артем Арестов явно бог секса. Конечно, я всего не помню, а этот индюк вряд ли сознается в произошедшем, и все же я очень надеюсь, что еще девочка. По крайне мере, трусики остались на мне до утра.

Боже, я надеюсь, что вчера ничего лишнего не ляпнула ему, и наше общение будет проходит как прежде. Он — козел, а я — стерва.

— Пошел к черту! — показав незамысловатую фигуру из пальцев, хватаю с пола платье и ошалело замираю. А где здесь ванная?

— Напротив тебя, — звучит насмешливо прямо над ухом, заставляя взвизгнуть и резко отскочить в сторону.

— Ты что себе позволяешь? — крепче прижимая одеяло к груди, отступаю назад, опустив голову и пряча от него за распущенными волосами пылающие щеки.

— Вчера ты была более сговорчива, — задумчиво наклонив голову набок и почесав подбородок, уже тише продолжает: — А ты хоть что-то помнишь?

Молчу, покрываясь алой краской. Спалили, Штирлиц.

— Ясно, — усмехнувшись, Артем направляется на кухню с поникшими плечами.

Стараясь не обращать внимания на резкую смену его настроения, я разворачиваюсь на поиски ванной. Но то, что вижу, приводит меня в глубочайшее замешательство. Простите, но у меня язык не поворачивается назвать ЭТО ванной.

Аквариум, черт возьми. САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ АКВАРИУМ!

— Это, — тыкая пальцем в прозрачное стекло, за которым скрывается та самая ванная, а еще и туалет с раковиной, вопросительно смотрю на хозяина этой… порнованной?

— Это ванная, ты все верно поняла, — отсалютовав кружкой ароматного кофе, он начинает улыбаться словно кот, наплакавшись сметаны.

Козел!

— А можно как-то, — затыкаюсь, не представляя, как здесь спрятаться. Да я даже писать не смогу нормально, зная, что он будет смотреть. А он будет, потому что это он.

— Не можно, — и лыбится, козлина.

Вздохнув, нехотя прохожу внутрь, кое-как сдерживая поток слез. Впервые за долгое время мне хочется плакать так, чтобы он видел и чувствовал себя виноватым. Но, увы, с детства приученная, что плачут только слабаки, я незаметно избавляюсь от слез.

— И как прикажете писать, мистер-смотрите-все-на-меня? — вырывается из меня злобно.

Посмотрев на белого друга, в очередной раз перевожу взгляд на Артема. Ну должен же он сжалиться и что-то придумать? Не может же он быть таким извергом.

В ответ торжествующая улыбка и буйство эмоций во взгляде, за которые хочется огреть его сковородкой. Чугунной. В голове запоздало мелькает мысль: что я вчера такого учудила, что сегодня мне предстоит настолько сумасшедшее, выходящее за всевозможные рамки приличия испытание?

В очередной раз вздохнув, напрягаю не до конца проснувшийся мозг, глупо надеясь хоть на какую-то помощь с его стороны. Он ведь часто подкидывает неадекватные идеи, когда они не нужны. Может, сейчас сжалится и снова сделает что-то.

Снова кидаю взгляд в сторону хозяина ЭТОЙ великолепной ванной комнаты, все же надеясь, что у него щелкнет, и он сжалится. В ответ невозмутимая тишина. Ощущение, что бьюсь башкой об стенку, честно слово.

Писать хочется настолько сильно, что даже танцы с бубном не спасают ситуацию. И вот когда я понимаю, что осталось совсем чуток до моего позора, решаю действовать. Подхватив одеяло, натягиваю его на голову и, усаживаясь на горшок, притворяюсь маленьким Каспером.

Я всегда считала, что мой дом — мое спасение, а идиотский смех, доносящийся из-за хлипких стен, — просто неудачная игра воображения.

Прячась в домике от злого колдуна, который, кажется, в очередной раз завладел моим сердцем, я пытаюсь надеть на себя платье и не думать о будущем. Нагло сбросив на пол одеяло и причесав пальцами волосы, умываюсь холодной водой, чтобы прогнать остатки сна и не выглядеть на улице пугалом.

— Адьес, придурок, — показав фак, покидаю его квартиру, напоследок громко хлопнув дверью.

Полина… или поддержка друзей

— Что ты планируешь делать дальше?

Оторвавшись от молочного коктейля, который битый час пытаюсь выпить, ну, или высосать все до последней капельки, скептически приподнимаю бровь и впиваюсь в Лельку недоуменным взглядом. Честное слово, так и хочется закричать на все кафе: «Аллилуйя».