Осень 93-го года. Черные стены Белого дома - Андрей Орлов

— Не-е! Я никого не знаю. Я сейчас позову товарища лейтенанта… Если он разрешит…

— Зови!

Через минуту в дверях появился заспанный офицер, почти мальчишка. Он пробежал тазами «мандат», повертел в руках служебное удостоверение каждого из членов опергруппы Орлова и безразличным тоном сказал:

— Проходите!

Они прошли в приемную, больше похожую на зал с огромными окнами. Рабочие столы помощника и секретарей, круглый стол с креслами для посетителей, устланный красными коврами паркетный пол… И повсюду — на столах и креслах, на полу и полках шкафов — кипы документов, отдельных бумаг, газет, листовок, конвертов, каких-то свертков. Початые бутылки воды и пакеты соков, а также вскрытые консервные банки странным образом дополняли пейзаж приемной главы парламента России.

В рабочем кабинете Хасбулатова, куда была распахнута дверь, письменный стол был также захламлен бумагами, повсюду лежали картонные коробки, какие-то тряпки, одеяла, мужская одежда, посуда с остатками еды. Нелепо выглядели торчащие рядом с большим комнатным растением рычаги велоэргометра. Через разбитые стекла в окнах, завешанных в кабинете Хасбулатова шторами, а в приемной вертикальными жалюзи, в помещения проникал холодный воздух. От дуновения ветра жалюзи, цепляясь друг за друга, издавали глухой скрип, дополняя непривычными звуками картину полного запустения.

Все увиденное в кабинете бывшего руководителя Верховного Совета России казалось настолько неестественным, нереальным, что у Андрея возникли странные ассоциации: будто опергруппа Орлова перенеслась во времени в бункер имперской канцелярии в Берлине, ще нацистская верхушка доживала свои последние дни в весенние дни сорок пятого.

На захламленном столе, между массивным письменным прибором и небрежно сложенной пачкой документов в миниатюрной ажурной деревянной визитнице стояла стопка визитных карточек.

— Петрович, возьмем и эти на память! — предложил Спирин, указывая на карточки.

Каждый взял себе по одной. Андрей тоже протянул руку к визитнице, чтобы вытащить из стопки одну карточку, как вдруг его точно током ударило. Он даже непроизвольно отдернул руку. Орлову почудилось, что все, что его окружает, он уже видел когда-то, причем совсем недавно. И письменный стол, и стоящее перед ним кресло, и даже эти карточки, аккуратно вставленные в миниатюрную визитницу. Но Андрей точно знал, что в этом кабинете он никогда не был. И, разумеется, не мог видеть этих предметов.

«Но я точно помню, как держал в руках такую же визитницу с карточками! — пронеслось у него в мозгу. — Что за наваждение! Может быть, это призрак Хасбулатова присутствует в кабинете, в то время как его хозяин сидит на нарах в Лефортово!»

И тут Орлов вспомнил. Это было в кабинете Руцкого, к тому времени уже освобожденного от должности вице-президента России.

* * *

На следующий день после поручения Филатова возглавить комиссию для осмотра кабинета Руцкого, пять сотрудников Администрации, среди них был заместитель Филатова Майков, которого все за глаза именовали «человеком-горой» из-за его громадного роста и массивной комплекции, подчиненный Орлова Женя Владимиров, сам Андрей и еще двое, пришли в Кремль. Это еще не был официальный осмотр помещения, а всего лишь ознакомление с предстоящим «фронтом работ».

Не без смущения Орлов вошел в кабинет человека, который, несмотря на то, что был временно отстранен Ельциным от должности вице-президента, все еще оставался вторым человеком в государстве. Более того, в ночь с 21-го на 22 сентября Верховный Совет прекратил президентские полномочия Ельцина и заявил о переходе власти к вице-президенту Руцкому, который потребовал от всех властных структур исполнять только его указания. Л кто, дескать, не будет этого делать — «понесут соответствующую уголовную ответственность в установленном законом порядке». И это все было поддержано Конституционным Судом! Таким образом, получалось, что группа из пяти человек, по существу, без всяких на то правовых оснований входила в кабинет главы государства!

СВИДЕТЕЛЬСТВО: «Самым необъяснимым в той ситуации для меня было поведение самого Руцкого. Вместо того чтобы попытаться принять на себя исполнение обязанностей президента страны, он решил «окопаться» в Доме Советов. Кем он там собирался руководить, кроме буфетчиц, непонятно. Общественное мнение и закон в тот момент были полностью на его стороне. Имея «в кармане» решение Конституционного суда и Верховного Совета об отстранении от власти главы государства и будучи законно избранным вице-президентом страны, Руцкой согласно Конституции вступал в должность президента. Приняв всю полноту власти в свои руки, после приведения к присяге он должен был немедленно выехать в Кремль и занять президентский кабинет. Кто бы его остановил? Комендант Кремля?

Представить себе, что Руцкого могли арестовать верные Ельцину офицеры спецслужб, сложно. В той ситуации Александр Владимирович обладал намного большей легитимностью, чем Борис Николаевич. Вряд ли какой-нибудь командир спецподразделения, памятуя события двухгодичной давности, попытался бы взвалить на себя такую гигантскую ответственность…» (Д. О. Рогозин. Ястребы мира. Дневник русского посла. Москва, 2010 год.)

Кремлевский кабинет Руцкого был небольшим, похожим на другие кабинеты первого корпуса, сохранившие свой вид со сталинских времен — обшитые деревянными панелями стены, строгие книжные шкафы с белыми шторками за стеклянными дверцами, длинный стол для заседаний с рядами стульев, массивный письменный стол с креслом, множество телефонных аппаратов с изображением герба посередине номеронабирателя, бронзовая лампа под зеленым стеклянным абажуром, российский флаг в напольном флагштоке.

Было полное ощущение, что хозяин кабинета покинул его всего несколько минут назад: на столе рядом со стопкой документов лежала кожаная красная папка с надписью: «На доклад», из которой выглядывал краешек правительственной телеграммы, рядом ручка с отложенным в сторону колпачком, фломастеры, аккуратно оточенные карандаши в черном пластмассовом стаканчике… На углу стола — белая чашка с тонкими синими узорами и высохшими остатками чая.

Но когда Андрей увидел висящий на спинке кресла генеральский френч Руцкого — погоны с синим кантом, пять рядов орденских планок, золотую звезду Героя Советского Союза — у него перехватило дыхание. Он почувствовал себя настолько гадко, что уже не мог рассматривать лежащие на столе предметы. У него было такое чувство, что он каким-то воровским способом проник в чужой дом и бесстыдно шарит по личным вещам. У Орлова возникло только одно желание — немедленно покинуть кабинет, ничего в нем не трогая и не рассматривая.

По-видимому, не у одного Андрея возникло чувство неприятия происходящего. Вот и Женя Владимиров, сотрудник отдела Администрации, подчиненный Орлова, выглядел как-то особенно бледным, а, встретившись взглядом с Андреем, только едва заметно покачал головой. Как-то притихли и сникли остальные, будто придавленные обстоятельствами, занесшими их в этот кремлевский кабинет. И только «человек-гора» бесцеремонно разглядывал вещи Руцкого. По существу, всем стала очевидной неуместность дальнейшего нахождения в кабинете бывшего вице-президента, и вся группа как-то сразу стала перемещаться ближе к двери.