Хроника его развода (сборник) - Сергей Петров

– Ты только возвращайся, – говорит мне Лера.

– Куда же я денусь с подводной лодки?

Когда самолёт приземляется, я аплодирую громче всех. Хватаю свой рюкзак, пробираюсь к выходу.

– Всего доброго! – улыбается мне стюардесса.

Я быстро сбегаю по трапу, в числе первых прыгаю в автобус. Здание аэропорта Домодедово, билет на аэроэкспресс, я лечу пулей, я успеваю. Сорок пять минут, и он доставляет меня до Павелецкого вокзала. Я всё организовал под себя, друзья отнеслись с пониманием. Мы встречаемся на Павелецкой, в пивном ресторане «Пилзнер» в 18.00. Опаздываю минут на десять, но это по московским меркам фигня.

Выпрыгиваю из вагона, пробегаю сквозь вокзал, и вот он я, на Павелецкой площади. Шум и грохот. Потоки авто, по площади шныряют хитрые таксисты, торгаши, впаривающие прохожим какой-то левый товар. Меня посещает неприятная мысль: отвык. Но я гоню её от себя, решительно продвигаюсь по переходу и вторгаюсь в «Пилзнер».

– Палыч! – кричат мне. – Ну наконец-то!

Друзья, ребята мои, как же я рад видеть вас! Сидят, уже по пиву себе заказали: Борисыч, Вася Богачёв, Лёха Зверев. Все мои, все «семёрочники», с «Радио 7 на 7 холмах» то есть.

Это было забавно, как я попал на радио. Окончил Омскую вышку, уехал в Тамбов, поработал следователем.

А потом как-то папа Серого, посмотрев на меня, распивающего спиртные напитки в обществе его сына, произнёс:

– Знаешь, Андрей. Мне кажется, ты склонен к научной работе.

И предложил мне поступить в аспирантуру Академии МВД.

Я согласился. И поступил. Поступил, переехал в Москву и… устроился работать на радио.

Да-да, не удивляйтесь. Аспирантура, даже в системе МВД, – вагон свободного времени. Занятия только на первом году, и то не часто. Остальное время ты предоставлен сам себе. Работаешь над диссертацией, так сказать. Нет, если война какая, понятное дело, призовут и автомат дадут даже. Но войны нет, и все халтурят. Кто в охране, кто преподавательством занимается. А я на радио устроился.

Подружка моя тамбовская, Лена Лихачёва, меня и порекомендовала, ибо голос у меня хороший и опыт кавээновский имеется. Так я стал диджеем.

Пришёл к специалисту по кадрам, протянул купленную в переходе трудовую книжку. Татьяна, как сейчас помню. Каштановые волосы, джип и панталоны. Взглянув в новенькую, не обезображенную чернилами книжечку, специалист как минимум удивилась:

– Вы что, нигде не работали?

В системе МВД трудовую книжку не отдают на руки, только в случае увольнения, а я пока не уволен. Поэтому приходится врать и изворачиваться, бурчать что-то невразумительное.

– В армии служил, в институте учился, аспирантура сейчас вот…

Мне двадцать шесть лет, вроде всё бьётся…

…Ребята рады меня видеть. Мощный, боевой состав.

Борисыч – это Каплун, а имя его – Александр, он работал звукорежиссёром. Музыкант корнями, музыкант от Бога. Папа – участник былинной группы «Ариэль», брат лупит по клавишам в группе «Ума Турман».

Вася Богачёв, как и я, был ведущим. Мы с ним вынашивали планы утреннего шоу, и всё к этому шло, но поменялось руководство, и нас разогнали всех к чёртовой матери.

Лёха Зверев работал на «семёрке» до меня. Мы пересекались на радийных пьянках, но столкнулся я с ним на радио «Ретро ФМ». Вместе мы работали по ночам. В одну из таких ночей он заснул, и его уволили. Месяца через два я повторил его подвиг. Несмотря на этот косяк, Лёха подошёл к радийному делу концептуальнее всех нас. Он защитил диссертацию о радио, а по мотивам диссертации сбацал учебную книжку «Как стать диджеем, или Мои любимые 20 секунд». Потом он сдружился с Фондом независимого радиовещания и стал колесить по стране с лекциями, обучая работников провинциальных радиостанций азам правильного радиовещания.

– А где товарищ Мартынюк?

Товарищ Мартынюк всегда опаздывает. По своему темпераменту он схож с Николаем Ивановичем, отличий между тем масса. Николай Иванович – чиновник, Мартынюк – нет, Николай Иванович женат, и у него дети, Мартынюк же говорит, что его ребёнка трамвай не переедет и машина не собьёт, потому что нет его, ребёночка, нету! У Николая Ивановича с женщинами ОК, у Мартынюка – далеко не всегда. НИЧЕГО НЕ БУДЕТ, говорит он о женщинах, ибо искалечили, сучки, его психику, киданув пару раз в молодости чувственно и по-крупному, теперь он их ненавидит.

Объединяют же их три позиции: темперамент, возраст и оригинальность. И оба из них ценны истории-матери, по крайней мере – моей.

Мартынюк тоже входил в наши планы относительно утреннего шоу. Но, повторюсь, нас всех разогнали. Каплун ушёл звукорежиссёром на телик, Вася – музыкальным редактором на «Финам FM», я прошёлся по «Ретро ФМ» и «РСН» и осел на радио «Говорит Москва» (потом уже, с две тысячи десятого, была Контора).

Мартынюку же повезло больше всех нас. Его взяли промоголосом на «Кекс ФМ», где он прекрасно чувствует себя до сих пор. Приходит на работу два раза в неделю, что-то записывает, обедает в столовой и уходит. Ах, да, забыл. Ещё раз в месяц он получает семьдесят тысяч рублей. Раньше получал восемьдесят. В связи с кризисом пришлось урезать.

Вот какая у нас банда! – восторженно думаю я. И с грустью вспоминаю, что в Ёбурге у меня нет даже самой мизерной части от этого.

– Ну как тебе там, на Урале, Андрюха?

– Освоился?

– Скучаешь по Москве?

Скучаю, ребята, ещё как скучаю. И по Москве скучаю, и по вам, и по другим друзьям своим, и по сыну скучаю. Что же я наделал, вашу мать?

Но сдержан я. Штирлиц. Любимый мой киногерой – Штирлиц. Осознанно или нет, иногда я ему подражаю. Вот так. Всё зашибись, ребята, говорю. О себе лучше рассказывайте. Ведь мне-то рассказывать, оказывается, нечего.

Мы пили и смеялись до десяти вечера, потом стали собираться. Дошли до метро. Покурили, пожали друг другу руки. И Мартынюк потащил меня в другое кафе. Я угощаю, – заявил он. Это было решающим аргументом.

Мартынюк единственный, кто выражает открытый восторг по поводу моего переезда. Ибо сам он из Екатеринбурга и там у него живёт восьмидесятишестилетний папа. Со временем, полагает Мартынюк, «Кекс ФМ» закроют, он продаст свою квартиру, уедет в Ёбург, купит там две и будет их сдавать. Всё гениальное просто.

Нам принесли по сто грамм виски в пузатых низких стаканах со льдом.

– Так ты не сказал, Ветров! Как тебе Ёбург? Привык?

– Знаешь, Алексей, – молвил я, отпив из стакана, – я могу ошибаться, конечно. Но мне кажется, что так тоскливо мне не было ещё никогда.

Я встречаюсь с ней в девять утра у мэрии. Ирина работает в городской мэрии города Жуковский.

– Привет.