В джазе только чижик-пыжик - Татьяна Игоревна Луганцева

— Странная ты. Что я мог сделать? Драться с ним? Так он бы победил. Кто бы его удержал? Он попросил меня о двух вещах. Даже о трех, но третье я уже не сдержал. Это держать все в тайне. Ты меня рассекретила.

— А две другие вещи? — сквозь слезы спросила Яна.

— Если с ним что случится, то присмотреть за тобой и моими сестрами. Он и Еву, и Настю считает своими дочками. Потому что у Насти нет отца. Он хотел им быть и для нее тоже. Так и сказал. Чтобы я все время был рядом и вот знал, что есть родная кровь — сестры.

Яна вынула живые цветы из вазочки, что стояли на каждом столике, намочила салфетку и приложила ее к своему лбу.

— Странный человек твой отец. Этот пункт тебе не придется выполнять. Нет, за девочками присмотри, конечно. А вот за мной не придется, я без Мартина жить не смогу. Как он мог? Господи! А что еще? — спросила она.

— Последнее… Отец отдал мне флешку и сказал, что информация на ней сродни атомной бомбе. Я не стал его спрашивать, что там. Все равно не ответил бы. Даже проверять не стал. Там наверняка все сильно запаролено, зашифровано. Я не интересовался, как эта информация попала к нему в руки. Отец не сказал бы. Просто я укрепился в мысли, что он и не бросал до конца свое изначальное дело. Он — герой. Так вот, отец сказал, что я должен сделать все, чтобы сберечь эту информацию. Я не говорил о ней никому.

— Не легче ли отнести ее в полицию или ФСБ? — спросила Яна.

— Вот как раз этого он мне не велел делать ни в коем случае! Отец сказал, чтобы я передал флешку одному-единственному человеку, и дал его данные.

— Мне, что ли! — испугалась Яна, которая совершенно не разбиралась в технике, в компьютерах и уж тем более в шифровании.

Петр рассмеялся.

— Прикольная ты! Ну, нет, конечно. Он бы тебя никогда ни во что не впутал! Он назвал мне фамилию, имя, отчество этого человека, его телефон, не поясняя, кто он, что он. Строго-настрого всю информацию нужно отдать только ему, только он поможет. Я сразу же стал его искать.

— И?! — поторопила его Яна.

— И не нашел…

— Как его зовут? Некоторых знакомых Мартина я знала. Или конкурс на самые несочетаемые имя, отчество и фамилию продолжается? — спросила Яна.

— Нет, с этим как раз очень даже… Иван Георгиевич Куликов, — сказал Петр, с надеждой смотря на Яну.

— Нет, не знаю такого, — вздохнула она. — Наверное, какой-то засекреченный.

— Я его нашел. С трудом!.. Проживает в Санкт-Петербурге на набережной Фонтанки. Ивану Георгиевичу сорок лет, не женат и никогда женат не был, детей нет, близких родственников тоже. Почти двадцать последних лет живет совершенно один. Вежлив, спокоен, доброжелателен… Это уже со слов его соседей, к которым пришлось обратиться, потому что квартира Ивана Георгиевича пуста. Я три дня там сидел, караулил. Соседи подтвердили, что не видели своего тихого культурного соседа недели две. А кто-то и месяц.

— Месяц? — переспросила Яна. — Хотя при таком неброском образе жизни… Не сразу и хватишься.

— Вот и самая активная соседка Ивана Георгиевича сказала, что это не похоже на ее соседа. Он мог незаметно исчезнуть на дачу, ну, на недельку… Не больше! Раза два уезжал на большее время, но всегда оставлял ей ключи от квартиры, чтобы цветы поливала. Любит он фиалки и прочие цветочки, которые цветут. За такими цветами особый уход требуется.

— Получается, в этот раз наплевал Иван Георгиевич на свои цветочки? — спросила Яна. — Настолько быстро бежал?

— Не знаю, — ответил Петр.

— Может быть, вам мороженого? — прервал их беседу официант. — Оно у нас домашнее, собственного производства из экологически чистых продуктов.

— Шоколадное, — ответила Яна.

А вот Петр отрицательно покачал головой.

— Не хочу сладкого. Перебор.

— Самое главное, что исчез твой Иван Георгиевич именно тогда, когда он понадобился тебе, или Мартину. Или вам обоим, — сказала Яна. — А это подразумевает, что и он, и Мартин могли попасть в передрягу. Почему-то Мартин сам не смог ему флешку передать… И почему в полицию нельзя?

— Кто ж знает?… — ответил Петр. — Я, конечно, не сидел, сложа руки, приложил определенные усилия. С помощью компьютера и моего школьного приятеля, который служит следователем в органах, по геолокации узнал, где сейчас находится телефон этого человека.

Естественно, телефон не отвечает. Решил найти его сам.

— И где? — спросила Яна.

— В нашей с тобой частной психушке, — огорошил ее Петр. — И не спрашивай. Ошибки быть не может. Там такие спецы смотрели!.. Я, конечно, не сказал, зачем мне этот Иван Георгиевич нужен. Все было неофициально.

— И ты решил попасть сюда и разведать на месте? — спросила Яна.

— Отец просил, я обещал. Сделаю все, чтобы выполнить это задание. Еще очень сильно просил присмотреть за тобой.

— Я что — животное? Присматривать за мной!.. — раздраженно буркнула Яна.

— Отец сказал, что ты постоянно во что-нибудь вляпываешься, что тебе все время нужна помощь и я должен быть рядом.

— И ты решил совместить приятное с полезным? И меня, и психушку?… — догадалась Яна. — А моя мама…

— Оказалась очень понятливой и самой приятной женщиной на свете, — улыбаясь, закончил за нее Петр.

— И как ты ее уломал? — спросила Яна.

— Валентина Петровна так обрадовалась, когда узнала, что я сын Мартина!.. А уж как восторженно отзывалась о моем отце! Если вкратце, то этот следователь лучшее, что случилось в твоей жизни. Он может тебя терпеть и выдержать. И кстати, извинилась за то, что ее дочь много лет треплет нервы моему отцу, — сказал парень.

— Узнаю мамочку!.. — кивнула Яна.

— Я сказал, что хотел бы с тобой познакомиться и быть какое-то время рядом, и еще мне очень надо попасть в закрытую частную клинику. Она и посоветовала, как это сделать. Так вот мы тебя и разыграли, мол, ты со мной в клинику ляжешь. Я до последнего не верил, что все получится. Но мой отец, видимо, был прав. Ты не просто вляпываешься в неприятности, ты сама ищешь их, находишь и с радостью идешь навстречу. Очень русское качество: создавать себе трудности, чтобы потом мучительно и радостно преодолевать их. Я ведь думал ты из сочувствия к бедному, не совсем здоровому юноше Валериану согласилась. Но с учетом полученной от тебя информации… Ты знала, что я не Валериан! И пошла на все это из-за любопытства. Это уже страшно! Нельзя пускаться на такое безрассудство!..

— Еще один будет мне морали читать! —