Мы вместе «До», а как жить «После»? - Лия Блэр

— Учитывая, что массаж я делать не умею, то предлагаю поиграть в игру, — тем временем ворковала я.

— А не боишься играть, кукла? — забавлялся Алексей. — Прошлый раз все твоими соплями закончилось.

— Тю-ю, я же про безобидную игру. Я пишу, а ты угадываешь. Или у тебя шкура как у слона? — выдала я как можно небрежнее.

— Показать, где у меня особо чувствительная кожа?

— Ну, нет так нет. Может, ты читаешь плохо, а это в твоем возрасте точно надо скрывать, — высказалась я не особо нагло, но и так, чтобы подозрений в моих уговорах не возникло.

— Ладно, любительница игр, пиши свое «люблю», — снисходительным тоном согласился Антипов.

Несколько слов особо простых я написала честно. Конечно, мажор их угадал: лес, мох, клен. Теперь настала пора воплощать задумку. К слову, это, может, и выглядит по-детски наивно, но у меня нет других вариантов хоть как-то его задеть. Я не стерва, мщу как умею.

Достала толстый красный маркер, мельком отметив удивленный взгляд Киры с примесью паники. И принялась медленно и старательно выводить большими буквами: КОЗЕЛ. От лопатки до лопатки.

Мои руки подрагивали, так что букву «З» пришлось обвести несколько раз.

— Не в бровь, а в глаз! — раздался за мной ржач Ежова, а мажор посмотрел через спину на нас. — Теперь твою сущность будет издалека видно, Леха.

Парень выхватил у меня маркер и бросил в руки нахмурившемуся Антипову.

— Скажи, что я ошибся, — Леша сжал губы и зыркнул из-под сведенных бровей.

Он выглядел слегка дезориентированным. И это был двойной триумф: совершила задуманное и увидела на роже мучителя замешательство. Сладкое чувство победы грело душу.

— В Бога веришь? — еле слышно спросил Антипов, и я поняла, что заигралась.

Литые мышцы мажора напряглись, перекатились, демонстрируя идеальный рельеф. Меня прошило аурой агрессии, парализуя конечности, и в момент победа превратилась в оглушительное поражение.

— Леша… — отшатнулась от него, лихорадочно подбирая варианты спасения.

— Пиздец тебе.

Стоило ему шевельнуться, и я ломанулась со скоростью света в раздевалку. Да я бы на Луну улетела, продав душу дьяволу!

Но улизнуть мучитель не дал. Перед заветной дверью схватил меня за футболку и дернул на себя, едва не разорвав ткань. По инерции я откинулась назад и оказалась вжата спиной в грудь однокашника. От неловких движений моя кофта задралась, и рука парня легла мне на голый живот.

Мы стояли и дышали часто, сбито. Я не дергалась, боясь наказания и чувствуя, как Леша водит пальцами по моей коже.

— Леш… — решилась попросить его убрать ладонь.

— Нет.

— Я больше…

— Будешь, — перебил Антипов с жесткой усмешкой.

— И что теперь?

Его сердце стучало в унисон с моим. Быстро, ритмично, заполошно.

— Идем в душ, — констатировал он сквозь стиснутые зубы.

— Ну, да… Так я пойду?

— Вместе, — уточнил Леша.

— С кем? — затупила я.

— С физруком, блять! Друг с другом.

Не верила, что он это сказал. То есть, имел в виду то, что сказал. Душевые у мальчиков и девочек разные, что совершенно понятно. Но была еще одна — для учителей. В лицее часто устраивали соревнования, эдакие дружеские встречи, где в числе команд как педагоги, так и ученики. Посещать совместно душевые школьникам и взрослым — запрещено. Табу. И я считала это правильным решением. Вот только именно туда Антипов запихнул меня, и в лучшем случае нас обнаружит тот самый физрук в конце урока.

Не дав мне опомниться и заорать не своим голосом, Леша затолкал меня под воду и встал рядом, загораживая единственный путь к свободе.

— Что ты творишь?! — взвизгнула я, промокая насквозь.

— Работа над ошибками, кукла, — зло прошипел Антипов. — Готова?

— К че-е-ему? — тряслась я от страха, от прохладной воды, что залила меня всю, и от близости беспринципного товарища.

Сделав шаг назад, мажор взялся за резинку шорт, а у меня в голове кто-то заработал маленькими молоточками. Он, не торопясь, стянул с себя одежду вместе с трусами, а я спешно отвернулась к стене, прижимая ладони к пылающим щекам. От смущения не могла ничего произнести. Слова застряли в голосовых связках, и я пыталась их сглотнуть пересохшим горлом, дыша часто до головокружения.

— Развернись, — раздалось за спиной.

Я чувствовала, как он шагнул ко мне, и сжалась в комок. Ситуация, когда готова на коленях просить выпустить, но именно это самое «на коленях» приведет к очень хреновым последствиям.

— Оденься, — истерично потребовала я.

— Есть другое предложение, кукла…

— Я заору!

— Отчаянная, — хрипло засмеялся Антипов, и у самого уха прошептал: — Крики меня сильнее заводят, детка.

Тело лихорадило, и я обняла себя руками, для надежности зажмурив глаза.

— Оденься, прошу…

— А взамен?

— Что угодно! — а потом сразу поправилась: — Без пошлых намеков.

— Скучно. У меня идея лучше: ты тоже разденешься.

— Ладно-ладно! — поморщилась я от досады, проклиная глупую затею. — Что ты хочешь?

— Для начала убери художества, — отчеканил жестким тоном.

— Согласна.

Ситуация более чем неординарная и хреновая. И я не видела смысла спорить. Когда Антипов с явной усмешкой сказал, что можно повернуться, я не без опаски открывала глаза. Приоткрыла один, чуть повернув голову назад, а когда зацепила край одежды взглядом, то облегченно выдохнула ртом и развернулась.

Не обманул: натянул чертовы шорты, оставив боксеры висеть на перекладине душевой сверху.

Взяла с угловой полки флакон с гелем и налила себе в руки. Мокрые вещи неприятно обнимали мое тело, и волосы налипли на лицо. Хотелось фыркать, сдувая струи воды с носа и губ, но я держалась молодцом. Если не считать не проходящей дрожи в теле.

— Повернись, — тихо попросила, не поднимая глаз. — Спиной…

Он выполнил просьбу.

Сделала глубокий вдох и поборов стыдливость, размазала мыльную жидкость по его плечам. И это показалось мне приятным. Там, в зале, я подобного не чувствовала, а сейчас… Скользила ладонями по его смуглой коже, очерчивая мускулатуру рук, линию шеи, лопатки… Провела по позвоночнику до бедер, где меня затормозила резинка шорт. И снова поднялась медленными плавными движениями вверх.

Я не мыла Антипова, черт, я его изучала.

От осознания дернулась и убрала руки за спину. Щеки горели, будто меня из парилки часа два не выпускали.