Вторжение любви - Бонни Вэнэк

Нужно уязвить гордость леди Кларедон и нанести удар по тому, что ей всего дороже. Чувствуя себя ужасно безнравственной, Джасмин посмотрелась в зеркало. Конечно! Аманда. Дорогая Аманда. Распутная Аманда. Пусть все узнают, насколько безнравственной является на самом деле ангелоподобная и якобы непорочная Аманда. Козырная карта леди Кларедон, которую та приберегла, чтобы поймать в свои сети такого завидного жениха.

Да уж, завидного. Садовника в тени розовых кустов. Это же настоящая бомба! Ох, какой удар ждет леди Кларедон! Пусть она узнает такое же унижение, какому подвергла Джасмин. Узнает и никогда не забудет.

Обязательства. Честь. Ответственность. Эти слова, словно молитва, звучали в ушах Томаса.

Наследник графа Кларедона стоял в тишине строгой гостиной. В углу располагалось пианино, окна обрамляли тяжелые шторы зеленого бархата, на каминной полке тихо тикали богато украшенные резьбой часы. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь плотные кружевные занавеси. Мрачное убранство гостиной навевало уныние. Мебель, некогда стоящая целое состояние, теперь совсем обветшала. Томас провел рукой по полированной поверхности каминной полки, потом подошел к пианино и взял аккорд, прозвучавший нестройно и одиноко в гулкой тишине комнаты.

Наконец за дверью раздались шаги, привлекшие внимание Томаса. При виде отца молодой человек поджал губы. Чем меньше говоришь, тем лучше. Он и так уже достаточно сказал вчера ночью, пытаясь образумить изрядно подвыпившего отца. Граф был высоким и все еще крепким, но Томас с его ростом в шесть футов и три дюйма мог составить ему достойную конкуренцию. Он больше не был низкорослым костлявым мальчишкой, которого было так легко отхлестать кнутом.

Сегодня по обыкновению гордо расправленные плечи отца были понуро опущены, да и выглядел он не таким высокомерным, как прежде. Подойдя к секретеру, граф достал из шкатулки две сигары.

– Тебе не стоит курить. Доктор сказал, что твое сердце слишком слабо, – предупредил Томас.

– Мое сердце способно выдержать еще одну сигару. Посиди со мной и расскажи о своей поездке.

Мужчины сели и закурили. Лицо отца скрылось за голубой завесой сигарного дыма. Томас рассказывал о своей поездке в родовое поместье, расположенное близ Манчестера. Граф предложил продать эти земли, чтобы упрочить финансовое положение семьи. Но это предложение лишь усилило желание Томаса найти иной источник дохода. Он поклялся себе не продавать земли и всегда заботиться о живущих там людях.

– Я начал нанимать рабочих для ремонта домов, – признался Томас.

– Мы не можем себе позволить непредвиденных расходов. Ремонт подождет до следующего года.

Томас поджал губы.

– Люди не могут ждать. Условия, в которых они живут, ужасны. Я найду способ оплатить ремонт.

– Не трать слишком много. Заботься о тех, за кого несешь ответственность, – особенно о представителях низшего сословия, – но не слишком балуй их. Они словно дети – из-за недостатка ума их постоянно приходится направлять. Никогда не забывай, что ты гораздо выше их.

– Разве об этом забудешь. Ты ведь вбил в меня это, – пробормотал Томас. «Когда я стану графом, все изменится».

– У меня не было иного выбора. Уроки не прошли даром – ты стал жестче, – произнес отец. – Посмотри на себя – беспощадный в делах, расчетливый. Ты проявляешь гораздо большую смекалку в финансовых вопросах, нежели я. Я должен был быть жестоким, потому что действительность, с которой ты столкнешься после моей смерти, тоже жестока. Тебя ожидают трудности, с какими не приходилось сталкиваться мне. – Граф грустно посмотрел на сына. – Я горжусь тобой, Томас. Ты оказался молодцом и станешь достойным графом после моей кончины.

Редкая похвала удивила Томаса. Граф указал рукой на висящие на стене портреты.

– Посмотри на них, сын. Это твои предки. Наше прошлое. Наш род уходит корнями во времена Тюдоров. Ты будущее Англии. Я надеюсь, что ты выгодно женишься и произведешь на свет сыновей. Твоя деловая хватка поведет нашу семью по совершенно иному пути. Не чурайся нового, но никогда не забывай, кто ты и откуда.

Натужно закашлявшись, граф затушил сигару, и теперь Томас с жалостью наблюдал, как он выходит из комнаты.

«Не забывай о своем происхождении. Помни свое место. Никогда не позволяй тем, кто ниже тебя, взять над тобой верх».

Обеспокоенный, Томас затушил собственную сигару и направился в комнату, в которой хранились привезенные из Египта ценности. После смерти дяди и тети ему досталась вся их коллекция. Томас вынул из кармана ключ, но, к его изумлению, дверь отворилась от легкого прикосновения. Войдя в комнату, он отдернул тяжелые парчовые шторы, и в воздухе тут же закружились мириады пылинок.

Он всегда запирал эту комнату. Правда, внизу был запасной ключ, но экономка слыла весьма педантичной особой. На первый взгляд все вещи были на своих местах – стояли на столах или теснились в углах. Томас выбрал несколько – те, что нравились герцогу Колдуэллу. Грэм даст за них хорошие деньги, которых хватит на ремонт домов.

Томас остановился перед большой картиной, прислоненной к столу. Джон Сингер Сарджент. «Египтянка». На картине была изображена необычайно притягательная обнаженная девушка со смуглой кожей. Ее нежная чувственность и очарование неизменно восхищали зрителей и завораживали Томаса всякий раз, когда он смотрел на нее.

Ночью он мечтал о египетской девушке, и она явилась ему в образе Джасмин. Маленький, гордо вздернутый подбородок, изящный профиль, мечтательный и немного грустный взгляд. Она обладала смуглой кожей, гибким станом, полной грудью и восхитительно округлыми бедрами. Ее робкая улыбка таила в себе обещание любви, а врожденная чувственность соседствовала с трогательной невинностью. Томаса снедала такая тоска, что во сне он неизменно видел то, чем не мог обладать в действительности.

Сны Томаса были быстротечны. Он просыпался и потягивался, ощущая тянущую боль застарелого шрама и тяжелое бремя долга на своих плечах.

Сунув руку в карман, Томас извлек от туда амулет из яшмы, вырезанный в форме скорпиона. Амулет, принадлежавший Найджелу. Скорпион удобно лежал в ладони Томаса. Лжец.

В ту зиму, когда братьям исполнилось по восемь лет, Найджел заболел корью. Их дядя и тетя забрали Томаса в Египет, чтобы уберечь от болезни. Мальчик купил этот амулет у старика с коричневой кожей на рынке в Каире. Торговец сказал, что амулет приносит счастье, и Томас подарил его брату по возвращении в Англию.

В ночь, когда с Найджелом случилось несчастье, доктор нашел амулет у него в кармане, и Томас запер скорпиона в этой самой комнате. Амулет оставался здесь вплоть до прошлой недели – именно тогда Томас показал его заинтересовавшейся иноземными вещицами Шарлотте.

Горло Томаса сдавило от нахлынувших на него эмоций, и он принялся крутить амулет в руке.

– Эх, Найджел, Найджел, не слишком много счастья он тебе принес, – пробормотал он.