Тень - Карин Альвтеген

Снова присев за кухонный стол, она посмотрела на свою кофейную чашку. Герда купила ее в семидесятых годах. Может, сказать об этом даме из муниципалитета, чтобы это отметили на похоронах? Все-таки что-то личное. Переехав в эту квартиру после того, как у Акселя случился инсульт, она почти ничего с собой не взяла и понятия не имела, откуда здесь взялись эти чашки. Она была не в состоянии собрать вещи, их паковали Ян-Эрик и Луиза. Да, наверное, это они положили. Довольно некрасивые чашки, если присмотреться.

Алиса потрогала обручальное кольцо. Чуть сдвинув его, посмотрела на след, оставленный на пальце.

Пятьдесят пять лет она не снимает его, и оно все глубже врастает в кожу. В тот день были только они вдвоем и священник, гостей не позвали. Даже родителей Акселя не позвали. Она знала, что он потом жалел об этом, но поскольку ее родители приехать не захотели, то своих он тоже решил не приглашать. Для равновесия.

Как он тогда говорил.

Заключив союз, они отказались от своих фамилий, придумав себе новую — Рагнерфельдт.

Имя, которое понесет в мир их Слово.

Оба напечатали по роману, сначала она, потом он, и их вновь созданная фамилия начала все чаще попадать на страницы культурной хроники. Критики сетовали на их молодость, и тем не менее хвалебные рецензии встречались довольно часто. Они искренне интересовались творчеством друг друга. Следили за причудливым ходом мысли, советовали, когда это было нужно, приободряли. Опубликовав по второму роману, они доказали, на что способны, но им хотелось большего. Книги продавались небольшими тиражами, и издательства выплачивали аванс без особой охоты. К тому же после многочисленных газетных рецензий писать стало труднее. Первой книгой удивить читателя легко, куда труднее соответствовать заданной планке. Между ними началось соревнование. Каждый теперь больше концентрировался на собственной работе и меньше интересовался тем, чем занят другой. Вечерние обсуждения текстов друг друга почти сошли на нет — время слишком дорого, чтобы тратить его на что-нибудь, кроме собственного творчества. Однако некоторые вещи можно успеть сделать даже при дефиците времени. Через год родился Ян-Эрик, и они купили дом в Накке. Контакты со старыми друзьями прервались окончательно, поскольку те с презрением отнеслись к новой буржуазной жизни Рагнерфельдтов.

Началась новая эра.

Вместо вдохновенного сочинительства — бессонные ночи и смутные дни. Ради нового члена семьи им пришлось завести новые порядки, которые нарушали планы издательств. Уважительное отношение к пространству друг друга сменилось необходимостью защищать свою территорию. Казалось, причудливые персонажи романов вторгались в реальность, конкурируя с кричащим ребенком, который требовал постоянного внимания.

Тех часов, когда Ян-Эрик спал, не хватало. Чтобы избежать споров и писать по очереди, они составили график, но и этого времени было мало. И тогда они попытались решить проблему по-другому — на сцене появилась Герда. Чтобы убирать, готовить и выполнять прочие ежедневные обязанности, из-за которых они оказались в ситуации, не оставлявшей для творчества ни малейшего шанса.

Герда Персон.

Алиса снова почувствовала раздражение перед предстоящим разговором. Столько шума из-за этой смерти. У государства и так ни на что не хватает денег, неужели муниципалитету больше нечем заняться. О Герде Алиса знала немного, хотя они почти двадцать пять лет прожили под одной крышей. С рождения Яна-Эрика и до того, как Герде исполнилось шестьдесят семь и ей уже самой потребовалась помощница по хозяйству. Впрочем, она бы ей и раньше не помешала, потому что, честно говоря, Герда никогда не отличалась особым пристрастием к чистоте, но Аксель отказывался менять ее и впускать в дом незнакомого человека.

Он считал, что Алиса преувеличивает. А Алиса не понимала, почему нельзя одного чужого человека поменять на другого. И что Аксель мог знать о хозяйстве — ведь он всегда сидел, запершись в кабинете, — тоже оставалось для нее загадкой. Герда неизменно была рядом, к ее присутствию привыкли и не замечали ее, как не замечают кошку или собаку, но что она была за человек, Алиса так и не узнала. Граница между господами и обслуживающим персоналом была нерушимой, и никто из них не стремился сократить дистанцию. Но Герда находилась слишком близко. И видела, как Алиса постепенно превращалась из творческого союзника и равного по силе партнера в супругу-марионетку, которая должна стоять рядом и радоваться, когда муж получает награды. Герда была свидетелем всего, что происходило в их жизни, и Алиса ненавидела ее за то, что ей все известно.

Мало-помалу их жизнь превратилась в вечное соперничество. Но тут Алиса забеременела Анникой, с рождением которой борьба закончилась. Внутренний разлад лишил Алису способности писать и навсегда отодвинул ее в тень Акселя. Она пыталась преодолеть собственные инстинкты. Не могла понять, откуда они взялись — изнутри или извне. Аксель продолжал осуществлять свои мечты, а со своими ей пришлось распроститься.

Дети и все с ними связанное поставили под угрозу осуществление ее планов. Детский крик прогонял вдохновение. Дети плакали — она утирала слезы. Потребность детей в ее присутствии и любви сковывала ее по рукам и ногам.

Алиса Рагнерфельдт вздохнула, взгляд ее был устремлен в прошлое. И только тиканье кухонных часов напоминало о настоящем.

То, что тогда чуть не задушило ее и своей обыденностью едва не довело до депрессии, в действительности было одним мгновением. Но сейчас, спустя сорок пять лет, она была готова на все, лишь бы снова пережить это мгновение.

И получить шанс все исправить.

* * *

Когда Луиза вошла в кухню, Ян-Эрик все еще сидел на своем месте с газетой. Элен ушла, Луиза попрощалась с ней в прихожей. Потом что-то долго делала в ванной, вышла накрашенная и с полотенцем на голове. Ян-Эрик смотрел, как она, словно не замечая его, идет к морозильнику, вынимает два кусочка хлеба из пакета и кладет их в микроволновку. Четкие движения сопровождаются негромкими звуками — хлопанье дверцы, шелест упаковки.

— Заколку нашли?

Она пробурчала что-то похожее на «да» и подошла к холодильнику. Открыла дверцу, снова закрыла, обнаружив сыр на кухонной столешнице.

Он перелистнул страницу, не читая.

— Кофе готов. В кофеварке.

Глупость сморозил. Где же еще ему быть? Луиза, однако, ничего не ответила. Вытащила из шкафа чашку, налила кофе, дождалась сигнала микроволновки, забрала из нее хлеб и положила сверху сыр без масла. Села за стол, притянув к себе часть газеты с культурной хроникой и откусила бутерброд.

Это похоже на тонкий лед. Хрупкая поверхность над темной водой — идти нужно, с осторожностью пробуя каждый шаг.

Два человека настолько близки, что завтракают вместе в халатах. Но расстояние между ними так велико, что преодоление его может стать опасным для жизни. Говорить нечего и не о чем. Даже если очень захочется. Он мог выстроить разговор с кем угодно, но только не с женщиной, которая сейчас сидит напротив него, одетая в домашний халат.