Перевозчик - Алекс Орлов

И еще до того, как что-то почувствовать в голове, Роджер ощутил свою полную беспомощность. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он не мог моргать, даже дышал с большим трудом. Тем не менее из-под стола вышли манипуляторы с захватами и намертво зафиксировали его руки и ноги, а затем вместо концентратора над прикованным к столу телом пациента появился лазерный ризограф.

«А вы, суки…» – мысленно выругался Роджер, понимая, что его подставили.

«Если выживу – убью их всех. И эту суку с сиськами – первую!..»

Со стендовой панели из-за зеркального одностороннего экрана было хорошо видно, как дергалось под ударами лазерных зарядов тело Роджера Вуйначека, и временами Янгеру казалось, что на месте вспышек он видит поднимающийся дым.

– Вам с ним придется объясниться по этому поводу, – заметил директор, посасывая потухшую сигару.

– Объяснюсь, сэр. Главное чтобы он после этой процедуры смог ходить.

– Будет ходить, не волнуйтесь. Я вижу, что вы переживаете, но не беспокойтесь, все закончится хорошо. Объясните ему, что благодаря этой процедуре мы получаем четырехмерную защиту, такого до нас еще никто не добивался.

– Насколько я знаю, сэр, после подобной процедуры никто не выживал.

– Выживали, майор, вы ошибаетесь.

– Я имею в виду, что из людей никто не выживал, а про удачу с двумя последними свиньями мне известно.

– Откуда? – Повернулся к нему генерал.

– Слухи, сэр.

– Слухи, – кивнул директор службы и вздохнул. Потом посмотрел на потухшую сигару и сунул ее в наружный карман, снова принявшись наблюдать за извивавшимся на операционном столе Вуйначеком.

– Как-то слишком сильно он дергается, правда?

– Ему больно, сэр.

– Больно-то больно, но я начинаю сомневаться в его физической кондиции. Вы проверяли его?

– Каким образом, сэр?

– Каким-нибудь подходящим. Натравите на него грабителей, посмотрите, как он справится.

– Хорошо, сэр.

– Вот и славно, я пойду. Когда появятся результаты проверки – сообщите.

– Разумеется, сэр. Сразу же.

Директор ушел, и вскоре после этого Вуйначека на каталке повезли в изолированный бокс. Янгер, тотчас спустившись из начальственной ложи, последовал за лаборантами.

Подождав, когда они вышли и заперли стальную дверь с большим окном из бронированного стекла, он подошел к нему и заглянул в бокс, где под изотермическим одеялом лежал Вуйначек.

Хорошо генералу, ляпнул – объяснись с ним, и ушел, а ему придется объясняться.

– Как он, не пережарили вы его? – спросил Янгер.

– Не пережарили, – буркнул лаборант сквозь маску, из-за которой его нельзя было опознать. Вроде это был Френдберг. Маска искажала тембр голоса, поэтому лаборант мог и надерзить, прячась за секретность рабочего статуса. Теперь невозможно было узнать, кто именно работал в ту или иную смену, если сам лаборант не хотел этого.

«Завели, блин, порядочки», – вздохнул Янгер.

– Ну что, может, уже запускать его? – спросил лаборант. – Я с утра не жрамши – четвертая операция без перерыва.

– Запускайте, – кивнул Янгер.

Лаборант щелкнул дистанционным пультом, и тело под блестящим одеялом дернулось.

– Ну вот, он отлично реагирует, показатели в норме, – сказал лаборант, поглядывая на панель приборов, вмонтированных в стену над каталкой с пациентом.

Вуйначек отшвырнул одеяло и соскочил с каталки на пол, но ноги не удержали его, и он упал.

Звука падения слышно не было, как и слов, которые выкрикивал пострадавший.

Схватив легкий лабораторный стул, швырнул его в окно. Стул разлетелся вдребезги, но бронестекло едва дрогнуло, а Янгер стал знаками показывать, что ничего не слышит.

– Пациент бодр, значит, я могу идти, – сказал лаборант и поспешил к ожидавшему его коллеге.

Между тем до Роджера наконец дошло, что его не слышат, и он погрозил Янгеру кулаком, продолжая высказываться в его адрес. Так прошло еще несколько минут, и Янгер разводил руками и пожимал плечами, показывая, что все еще не слышит Роджера.

Когда тот успокоился, Янгер рычагом включил привод звукоизолирующих жалюзи, и голос Роджера стал слышен.

– Открой эту дверь немедленно, Джоу! Не испытывай мое терпение!..

– Мне кажется, ты еще не успокоился, Роджер.

– Я успокоился, морда ты мерзкая! – воскликнул Вуйначек, хлопнув ладонью по бронестеклу. – Это тебе зоопарк, что ли? Открой немедленно!..

– Подожди, давай сначала поговорим.

– Открой дверь, и поговорим!

– Нет, ты все еще не в порядке.

– А как ты хотел, мерзавец, чтобы я был в порядке, если меня жгли прямо без обезболивания?! Ты знал, что так будет?! Знал?!

И Роджер еще раз ударил ладонью по стеклу.

– Нет, Роджер. Не знал. Обычно это болезненная процедура, но не страшнее инъекции, однако начальство решило подстраховаться и ввело дополнительный уровень сложности кода, потому тебя и поджарили. Прости, я правда не знал.

– Даже Веймар не опускался до такого беспредела, хотя, случалось, и подставлял нас!..

– Я могу как-то компенсировать тебе перенесенную боль?

– Конечно, можешь, пристрели своего начальника, и мы в расчете!..

– Это было бы слишком просто, – улыбнулся Янгер. – Мы договаривались на четыреста семьдесят, а будет четыреста девяносто девять.

– Почему не пятьсот?

– Потому что директор настаивал на меньшей сумме. А для релаксации на ближайшие несколько часов вот тебе флаер с приглашением.

С этими словами Янгер приложил к бронестеклу яркий бланк.

– Это «Голубая лагуна»?

– Да, приятель, и нелимитированный счет.

Заметив, что Роджер наконец успокоился, Янгер снял блокировку, и дверь открылась.

– Добро пожаловать на свободу, приятель, и еще раз прими мои извинения. Я знал, что тебе сделают больно, но не знал, что так сильно.

– Ладно, проехали, – сказал Роджер, принимая флаер, потом посмотрел его на свет и кивнул.

– Неужели думаешь, всучу фальшивый?

– А что я теперь должен думать? – спросил Роджер и, обернувшись, посмотрел на каталку с повисшими на ней ремнями.

– Пойдем, я проведу тебя наружу.

– У меня есть временный пропуск в течение трех часов. Или нет?

– Теперь уже нет. Новый директор ввел новые порядки, так что радуйся, что ты не в штате.

– Я радуюсь.