Ум во благо - Уильям Макаскилл

Рассмотрим другое возражение. Мы принимаем одни проблемы ближе к сердцу, нежели другие. Если член вашей семьи умирает от рака, разве не естественно желать направить усилия на борьбу с раком? Разве не следует сосредоточиться на этой проблеме, даже если теоретически можно принести больше пользы в другой сфере?

Я понимаю силу этого довода. В 2009 году, организовывая Giving What We Can, я пытался выяснить, какие благотворительные организации приносят максимум пользы на доллар получаемых пожертвований, и наткнулся на Fistula Foundation.[70] Акушерская фистула (свищ) – вещь поистине ужасная: это отверстие между влагалищем и мочевым пузырем либо прямой кишкой, сквозь которое неуправляемо выходит либо моча, либо кал. Фистулу в основном вызывают затяжные потуги во время родов, хотя иногда она возникает в результате изнасилования или надругательства. Встречается почти исключительно в бедных странах, где недоедание приводит к недоразвитию у женщин органов таза, а медицинские ресурсы недостаточны для проведения кесарева сечения. Фистула вызывает недержание, и страдающие ею женщины зачастую бывают изгнаны из общины и не могут найти работу.

Основной бенефициар фонда Fistula Foundation – специализирующаяся на лечении парапроктита Хэмлинская больница в Аддис-Абебе. Там проводят операции по поводу фистулы и обеспечивают послеоперационный уход, консультирование и образование. Дело явно очень стоящее, приносящее огромную пользу. Однако я пришел к выводу, что, отдав деньги куда-либо еще, можно принести еще больше пользы. (Ниже я объясню, какие проекты считаю наиболее эффективными.)

Но меня зацепило. За несколько лет до того я ездил в Эфиопию и посетил эту больницу. Я обнимал женщин, страдавших от этой болезни, и они благодарили меня за то, что я навестил их. Для меня это был важный опыт: непосредственная демонстрация тяжести существующих в мире проблем. Это было дело, с которым я был связан лично.

Следовало ли мне передать деньги Fistula Foundation, зная, что я могу сделать для людей больше, если внесу их куда-либо еще? Я так не думаю. Если я бы отдал деньги Fistula Foundation, а не проектам, которые считал самыми эффективными, я поставил бы нужды одних людей выше нужд других просто потому, что случайно знаком с первыми. Это было бы нечестно по отношению к тем, кому я смог бы помочь больше. Посети я другой приют в Эфиопии или любой другой стране, у меня возник бы иной набор личных связей. Просто мне довелось узнать больше именно об этой проблеме, а не о любой другой из мировых проблем.

Те же мысли применимы к более общему принятию решения, на каком деле сосредоточиться. Если ваш дядя умрет от рака, вы можете захотеть собирать деньги на исследования в области лечения от рака. Отклик на утрату в виде попытки сделать добро, безусловно, достоин восхищения, однако нет веских причин собирать деньги на устранение какой-либо одной, а не другой причины смерти. Смерть члена семьи не от рака, а от другого заболевания – такая же трагедия. Когда мы теряем близкого человека, нас волнует, что он страдал и умер до срока, а не то, что он умер по конкретной причине. Всеми средствами следует обуздать печаль, чтобы сделать мир лучше. Но нам следует направить свой порыв на предотвращение смерти и улучшение жизни в принципе, а не на предотвращение смерти и улучшение жизни одним очень специфическим способом. Любое другое решение было бы несправедливым по отношению к тем, кому мы смогли бы помочь больше.

Если мы хотим приносить как можно больше пользы, надо обдумывать последствия своих действий. Более того, стоит подумать, как наши действия облегчат жизнь другим. Следовательно, принимая решения (о волонтерской работе, о выборе карьеры, об «ответственном» потреблении и т. д.), мы должны задаться вопросом: сколько «стоит» ваш поступок в пересчете на время или деньги? На скольких людей он повлияет? И, главное, насколько он улучшит жизнь других?

Это первый шаг к решению трудной задачи: как распределить собственные небесконечные время и деньги. Вторым шагом должно явиться осознание важности наилучшего применения сил и средств.

В 2009 году экономист замбийского происхождения Дамбиса Мойо в книге «Бесполезная помощь» указала, что помощь африканским странам «вредна» и должна быть прекращена: «Что мы имеем?[71] За 60 лет на Африку потрачено более 1 трлн долларов, а похвастаться особенно нечем». Месседж встретил отклик у многих, и книга стала бестселлером.

Дамбиса Мойо не одинока в своем мнении. В 2006 году экономист из Нью-Йоркского университета Уильям Истерли опубликовал книгу, озаглавленную «Бремя белых». Книга Истерли (автор отстаивает тот взгляд, что помощь в лучшем случае неэффективна, а в худшем – вредна) стала библией для людей, уверенных, что международные усилия по оказанию помощи были пустой тратой времени и энергии. Истерли пишет:

Я довольно долго придерживался скептического взгляда на помощь. После колледжа я не стал устраиваться на работу в некоммерческую организацию отчасти из-за рассказов о разворовывании коррумпированными правительствами продуктовой помощи и ее распродаже и решил, что в таких условиях ничего сделать не могу. Я делал пожертвования в фонды содействия развитию, но мне всегда было не по себе: ведь я не знал, действительно ли я кому-нибудь помогаю или просто пытаюсь избавиться от чувства вины за то, что мне повезло родиться там, где я родился, в мире, где столько нужды.

После я понял, что совершенно неверно представлял себе развитие. Изображаемая скептиками картина очень недостоверна и, что важнее, имеет мало отношения к людям, которые хотят приносить пользу.

Одна из ошибок скептиков заключается в подчеркивании того, сколько именно потрачено денег. Триллион долларов, о котором упоминает Мойо, кажутся огромной суммой, однако обычный человек не способен представить себе столько. Поместим этот показатель в соответствующий контекст. Годовой объем мирового производства оценивается в 87 трлн долларов.[73] США ежегодно тратят на соцобеспечение около 800 млрд долларов.[74] Доходы от продажи косметики за десятилетие составляют 1,7 трлн долларов.[75] В 2001 году Дональд Рамсфелд признал,[76] что американские военные просто потеряли 2,3 трлн долларов. Так что в мировом масштабе 1 трлн – не очень много. Это становится еще яснее, если осмыслить число. Переданный за 60 лет 1 трлн долларов – это чуть менее 17 млрд долларов в год. Разделим 17 млрд долларов на 412 млн человек (усредненное население стран Африки южнее Сахары в указанный период[77]) – и получим всего 40 долларов на человека в год.