Мы здесь эмигранты. Парижское таро - Мануэла Гретковска

Знание, слезы, раскаяние, а если бы добавить к этому дерево (вертикальная ось, которой является также и башня), то мы оказываемся в райском саду у злосчастного древа познания добра и зла. В саду, аналогичном тому, в котором заплаканная Мария Магдалина встретила Христа-Садовника (Ин 20, 13–16). Не является ли Мария Магдалина новозаветным аналогом Евы? Ведь такая аналогия скорее применима к Марии, Матери Иисуса.

Сидя в библиотеке, я выписывала все фрагменты, имеющие отношение к Марии Магдалине. Сейчас эта работа мне пригодилась – я нашла цитату в проповедях Григория Нисского о том, как Христос поставил Марию Магдалину апостолом Благой Вести Воскресения: «Он (Христос) хотел, чтобы женщина стала для мужчин вестником радости, она, которая стала для Адама причиной горя».

А Рабан Мавр писал: «Мария Магдалина возвещает нам Жизнь, которую род человеческий утратил из-за Евы. Ева в раю дала своему мужу испить отравленный напиток, а Мария Магдалина приносит апостолам чашу Вечной Жизни. Ева первая вкусила горечь в райском саду и в саду, где был гроб. Мария первая видит победу над смертью. Соблазненная лживым обещанием: «будете, как боги, знающие добро и зло», Ева становится причиной грехопадения. Мария же возвещает апостолам воскресение Мессии».

Систематические комбинации согласуются, таким образом, с выводами, сделанными методом аналогии. Случайность? Возможно. Надо выяснить, представлена ли в иконографии Мария Магдалина в раю рядом с Евой.

Ночью запел петух. Какому нормальному петуху хватит наглости голосить среди ночи? В самом центре Парижа? Да ведь в Париже нет петухов! Есть консьержки, грохочущие по утрам мусорными баками, есть скрипящие шторы магазинов – но не поющие петухи. Пронзительное «ку-ка-ре-ку» превратилось в знакомое «др-р-р-р» телефона. Я проснулась, оценив поэтичность сна, заменившего звонок на деревенскую песнь птицы.

– Алло?

– Слушай, я классную байку придумал! – объявил кто-то радостным голосом.

– Войтек? Знаешь что, может, байки и рассказывают перед сном, но я уже сплю. Позвони завтра.

– Но это не просто байка. Это байка-недоебайка.

Я попробовала закончить бессмысленный разговор:

– Оставь меня в покое.

– Всего три минуты, послушай, – попросил Войтек. – Байка-недоебайка: Рыцарь Страхбожий ехал через лес, в котором с незапамятных времен раздавался таинственный звук «дуп, дуп». Отважный Рыцарь решил разгадать загадку таинственного «дуп, дуп». Увы, прошло много лет, а Рыцарь Страхбожий так и не разгадал терзавшей его загадки таинственного леса, в котором слышен был звук «дуп, дуп». Конец. Правда, здорово? – уточнил Войтек.

– Я преклоняюсь перед тобой, о недоебайкописатель. Спокойной ночи. – Я повесила трубку.

Весь день был похож на недоебайку Войтека. Сначала меня попытались гильотинировать двери метро, а потом я позволила уговорить себя пойти на заседание клуба антропологов.

Я уже побывала на нескольких предыдущих заседаниях и на этот раз не хотела попусту тратить время. Меня не волнуют проблемы феминисток, гомосексуалистов или признания мужчины, который чувствует себя лесбиянкой. Председатель клуба, занимающийся экологией и изучающий понятие репрессии в европейской культуре, убеждал меня, что сегодня будет нечто особенное, безумно интересное, новаторское и вообще – бомба.

В зале собраний сидели человек пятнадцать, стулья расставлены по кругу, и трудно понять, кто здесь – приглашенная сенсация. Председатель, как водится, начал говорить о равноправии гомосексуалистов и лесбиянок, о предоставлении заключенным возможности вести нормальную половую жизнь, о борьбе с предрассудками и опровержении вредных мифов. Внезапно он сменил тему и напомнил историю японского студента, который, будучи в Париже на языковых курсах, пригласил к себе как-то вечером знакомую голландку. Пригласил на ужин – в буквальном смысле слова на ужин, поскольку после очаровательного вечера порубил ее на кусочки и частично съел. То, что осталось, убрал в холодильник.

– Японец был признан сумасшедшим, но не является ли термин «сумасшествие» условным? Разве наше общество не запирает в психиатрических больницах всех тех, чья индивидуальность не ограничена произвольными рамками нормальности? – обличительно вопросил собравшихся председатель клуба. – В человеческом организме скрыто много рецессивных черт, которые могут проявиться достаточно неожиданно. Общество – тоже своего рода организм. А значит, можно ожидать, что в человеческом сообществе, даже находящемся на очень высоком уровне развития, скрыты некоторые рецессивные черты, проявляющиеся нередко весьма бурно, но не в крупных масштабах, а в единичных случаях. Эти единичные события, как показывает упомянутый случай японского студента, квалифицируются как действия особей умственно неполноценных или – чаще – как преступления.

Общество хочет забыть о своем видовом прошлом и репрессивно относится к лицам, которые служат живым напоминанием о времени, когда каннибализм практиковался в ритуалах и был просто частью религиозных обрядов. Источником ритуального каннибализма была реальная потребность дополнения меню наших доисторических предков человеческим мясом. Вероятно, этого требовал наш первичный метаболизм – и до сих пор требует у некоторых особей, скажем так… рецессивных. Это факт, все чаще подтверждаемый криминальными хрониками.

Так давайте все вместе разрушим предрассудки и поможем нашим ближним, которые скрывают в себе первобытный метаболизм, свойственный некогда всем нам.

Мы пригласили на сегодняшнюю встречу Франсуа, который расскажет нам о своем опыте. – Председатель указал на типа лет тридцати, с запавшими щеками и глазами, обведенными темными кругами. Франсуа встал, поклонился и снова сел в удобное кресло. Председатель поощрил Франсуа к откровенности: – Пожалуйста, расскажи нам о своих проблемах, ты – среди людей, которые хотят помочь тебе, которые наверняка тебя поймут.

Франсуа по-прежнему молчал, но, вероятно, впал в глубокую задумчивость, поскольку начал – как делаю г в подобных ситуациях большинство французов – ковырять в носу. Вскоре он очнулся, посмотрел на улыбающегося председателя и как будто что-то вспомнил.

– Нет, я не верующий, ну, может, иногда, но чаще – нет. Уже несколько лет у меня голод, голод по чему-то, чего я еще никогда не ел. Как-то раз я увидел старушку, которую переехал грузовик, это было летом, от тела еще шли испарения, и я понял, что мой голод – это голод по человеческой плоти и человеческой крови, – признался Франсуа и замолчал.

– Тебе удалось удовлетворить свою потребность? – спросил один студент.

– Да, – коротко ответил Франсуа, – но потом я испугался, что застукают.

– Ты мог бы ответить подробнее, как ты удовлетворил свою потребность? – допытывался любознательный студент.

Франсуа неуверенно посмотрел на терапевтически улыбающегося председателя.

– Я иногда подрабатывал помощником в больнице в хирургическом отделении. Но на самом деле я брал то, что осталось после операции и больше уже никому не пригодится.