Канал имени Москвы. Университет - Роман Канушкин

Хк-траамп-пакхк

Теперь это прозвучало у неё за спиной. Анна резко обернулась, впервые успев пожалеть об оружии, которое ни разу для прогулок по Икше не извлекала из тайника в своей гримёрке. Потом сердце, ухнув, забилось ровнее. Анна выдохнула и удивлённо качнула головой. На деревянном настиле причала стоял импресарио Серж.

– Фу, напугал ты меня, – облегчённо усмехнулась она.

Всплыла мутная мысль: «Однако неожиданное умение для человека, подкрашивающего глаза, так бесшумно подобраться к гиду». Анна тут же отмела её. Ей нравился Серж. Улыбнулась:

– И чего это тебе в голову-то взбрело?

Импресарио Серж стоял на причале и просто молча смотрел на неё. Было в его облике что-то отсутствующее. Особенно во взгляде. Но Серж был способен и не на такие выходки.

– Всё, хороший мальчик, шутка удалась. А теперь проваливай, – отрезала Анна. – У меня, может, тут свидание романтическое.

Серж никак не отреагировал на её реплику.

– Э-эй, ку-ку! – шутливо рассердилась Анна. – Можешь попользоваться моей тушью пока.

Серж молчал, и она добавила:

– Хорошо, попрошайка, и помадой тоже.

В глазах Сержа плеснулась какая-то темнота. Теперь она обратила внимание, что кожа его лица выглядит неправильно неподвижной, словно под ней отсутствуют мимические мышцы. И вспомнила, где видела подобную чуждую темноту – в глазах поражённых змеиным бешенством домашних животных. Анна не знала, почему оно так называлось, но несчастную скотину приходилось умерщвлять. Правда, людям змеиное бешенство не передавалось.

Он заболел чем-то? Подцепил какую-то неведомую хворь? Анне не хотелось шпионить за Сержем, хотя она с лёгкостью могла сделать это, – некоторых вещей о тех, кто вам нравится, лучше не знать, – но она всегда догадывалась, что тайные рисковые делишки заводят его за границу Пустых земель, а то и подальше.

– Серж, – тихо позвала она. – Дружище, что с тобой?

Губы Сержа разлепились, когда он еле заметно выпятил вперёд голову. Да так и застыл. С ним явно творилось что-то неладное. Рыжая Анна приняла решение быстро. Не мешкая больше, она легко справилась с невысокой изгородью, отделяющей причал, и двинулась к Сержу. Гиды знали множество обеззараживающих средств, а одно, приготовленное из слизи червя и ядовитого мха с Гиблых болот, считалось универсальным и применялось в экстренных случаях. В тайнике в гримёрке нашлось место и для него.

– Эй, ну-ка иди сюда, я позабочусь о тебе!

Запах… Его она почувствовала сразу, едва ступив на деревянный настил. Запах застоявшейся влаги с примесью не резкой пока, но сладковато-тяжёлой ноты – запах водного животного. Господи, он что, спал где-то на плотине бобров? Серж наконец прореагировал, сделав небольшой шажок в её сторону, и начал медленно, по какой-то ненормальной траектории поднимать руку. Шажок… Анна уже подошла вплотную к своему единственному в этом городе другу, когда поняла, что не так. Рука Сержа застыла на уровне её шеи, словно он указывал сам себе на что-то скрытое под её волосами, а в его глазах впервые появилась если не осмысленность, то какая-то медленная дремучая заинтересованность, как будто слабоумный вёл сам с собой диалог, но дело было не в этом. Мокрые следы Сержа. Они вели в одном направлении – сюда, и вели от края причала, обрывающегося в воды канала.

Он вышел из воды

«Серж, он что, купался? На закате?! – успела подумать Рыжая Анна. – Нет, я бы слышала плеск и заметила его. Он, конечно, купался, но где-то далеко. А потом просто приплыл сюда, вылез из воды».

Эта дикая мысль ещё даже не сформировалась полностью, когда Серж как-то неуклюже отшатнулся от неё и опустил руку.

– Во как! Встреча двух голубков, – послышался грубый насмешливый оклик. – Зачем тебе, Рыжая, настоящий мужчина, лучше уж голубок… Так, что ли?!

Анна узнала голос. Всё ещё не сводя взгляда с несчастного Сержа, тяжело вздохнула: «Тебя только сейчас не хватало!» – подумала она. Следом тут же пришла другая мысль: «Что происходит? Второй раз за сегодняшний вечер я позволила застать себя врасплох».

– Не захотела по-хорошему – придётся по-другому. – В голосе Барона не звучало ни алчного воодушевления, ни мстительности, он говорил почти с сожалением. На своё свидание он явился в обществе троих подельников, у одного в руках был дробовик.

Анна успела заметить, что курок на старом ружье даже не взвели. Скорее подчиняясь инстинкту, она отступила от Сержа, – почему-то ей не хотелось, чтобы тот оставался за спиной, – и холодно посмотрела на Барона:

– Что же ты, такой храбрый, один-то не пришёл?

Барон молча вытащил из-за пояса опасную бритву, раскрыл её, задумчиво полюбовался лезвием и закрыл бритву.

– Они будут следующими, – кивнув на подельников, хмуро пояснил он. – Или я тебя помечу. Порежу прекрасное личико так, что тебя никто больше не пожелает. Выбирать тебе. – Вздохнул, словно с ещё большим сожалением, но потом его взгляд маслянисто блеснул, и в голосе наконец прозвучала угроза: – Барону ещё никто не отказывал!

Анна вдруг почувствовала какой-то леденящий ветерок. Но вовсе не из-за слов капитана скитальцев. Губы Сержа разомкнулись, сложились в овал, и краем глаза Анна увидела растянувшиеся ниточки слизи, а потом из чёрного отверстия рта вырвался этот трескучий звук.

Хк-траамп-пакхк

«Это Серж его издавал? – промелькнула ошеломляющая мысль. – Господи, да что с ним такое?!»

Она быстро посмотрела на импресарио, перевела взгляд на скитальцев. Леденящая волна страха отступила, и, скорее всего, теперь Анна взвешивала риски.

– Слушай, Барон, я не знаю, что с ним, с Сержем, но происходит что-то плохое. Лучше оставим всё это, – попросила она.

– Зря ты так со мной поступила. – Барон как-то простецки пожал плечами, и снова сожаление. – Но теперь уже поздно. Чем быстрее покончим с этим, тем лучше.

Он кивнул своим людям, передал ближайшему бритву, и тот тут же раскрыл её, сделал шаг в её сторону.

«Он сошёл с ума, – подумала Анна. – Он не пугает, он настроен всерьёз».

– Барон! Ты меня не слышишь?! Он болен, ему надо помочь. Слушай, прекрати. Остынь! Ну вспылили оба тогда, и ладно. – Она говорила мягко, урезонивая. – Подумай о последствиях…

– Рыжая… Гордость заставит тебя молчать, – оборвал её Барон. – Или бритва. Выбирай! Тогда мне, конечно, придётся покинуть Икшу навсегда.

Курок на дробовике наконец взвели. Анна заметила, что, в отличие от Барона, глаза его подельников горят тёмным возбуждением. А тот остановился:

– Мне жаль, что так вышло, – вдруг сказал Барон. – Правда. Ты всегда мне нравилась. Я простой человек и говорю просто. Но в нашем племени есть пословица: месть – то блюдо, которое надо подавать холодным.

И опять этот сожалеющий вздох, словно Барон не хочет, но вынужден так действовать.