Веселые поминки - Марина Серова

После чего, бросив взгляд на соседний столик, пригласил меня на танец. Почувствовав серьезность его намерений, я тут же согласилась. И не пожалела об этом, так как получила массу информации для размышления.

– А ты знаешь, что такое нищета? – спросил он меня, как только мое ухо оказалось рядом с его губами. И по тому, как он это спросил, я поняла, что он не случайно увел меня подальше от своих телохранителей.

Я не могла припомнить в его жизни ни одного периода, который можно было бы охарактеризовать подобным образом, и попыталась развить эту тему:

– Мне кажется, что твоя жизнь и нищета – вещи несовместимые.

– Да что ты знаешь о моей жизни? – спросил он неожиданно серьезно и даже немного грубо. – Ты думаешь, все это, – он обвел глазами зал ресторана, – я?

Последнее слово Емеля почти выкрикнул, и я увидела, что в глазах у одного из телохранителей мелькнул тревожный огонек.

Я постаралась успокоить своего партнера и, обняв его за шею, привлекла к себе. Мы возобновили танец, и мой партнер опять прошептал мне в самое ухо:

– Еще месяц назад ты постеснялась бы подойти ко мне на улице, несмотря на все мои высшие образования.

Это уже было похоже на бред, так как совершенно не соответствовало истине, но бред, выражаясь языком психиатров, систематизированный. В нем была своя логика, но какая именно – мне выяснить не удалось, так как танец закончился и мы вернулись за свой стол.

– Но сегодня замечательный вечер, и мы не будем говорить о печальном, – произнес тост Харчеев и опрокинул в себя большую рюмку коньяку. После чего он закурил очередную сигарету и откинулся на спинку стула.

Пока мы молчали, я внимательно рассматривала его и пыталась понять, что происходит в его душе. Он был не настолько пьян, чтобы нести всякую околесицу, и потому его последние слова и тот надрыв, с которым они были произнесены, совершенно обескуражили меня.

Между тем пауза в разговоре показалась мне слишком долгой.

– Володя, – обратилась я к Харчееву, чтобы вывести его из состояния задумчивости. Казалось, он не услышал меня. – Володя, о чем ты думаешь? – спросила я более настойчиво.

Он посмотрел на меня с недоумением.

– Это ты ко мне обращаешься? – спросил он неожиданно. – А я и забыл, что меня теперь зовут Володей, – и весело засмеялся.

Совершенно сумасшедшая мысль испугала меня своей очевидностью – напротив меня сидел не Харчеев. И если это действительно был не он, то все его многочисленные странности, от которых я уже устала, переставали быть таковыми и лишь подтверждали правильность моего вывода. Сославшись на головную боль, я покинула ресторан и отправилась к себе в каюту.

Только теперь я смогла по достоинству оценить свое одноместное пристанище, идеальное помещение для размышлений, где никто и ничто не отвлекало меня от дела. А мне предстояла действительно большая работа – заново пересмотреть и переосмыслить все обстоятельства, приведшие меня на теплоход «Михаил Кутузов», и в этот раз вопреки очевидности докопаться до самой сути происходящего.

Если я была права, то дело оказывается значительно более сложным и необычным, чем мне это представлялось поначалу. Для этого мне предстояло мысленно вернуться на два дня назад и заново проанализировать всю известную мне информацию.

Итак, в стране происходят странные события, в результате которых гибнут довольно известные «криминальные авторитеты» или представители власти, так или иначе связанные с криминальным миром. У Владимира Харчеева есть все основания полагать – и тут я с ним вполне солидарна, – что «эпидемия» может коснуться и его.

Проще говоря, он опасается за свою жизнь. С самого начала мне показалось, что его путешествие как будто специально создано для преступления. Именно для этого оно и было задумано, вернее, разыграно для потенциального убийцы двойником Харчеева, с которым я познакомилась сегодня утром.

Если допустить, что на кладбище был настоящий Харчеев, а, судя по всему, это действительно был он, так как на кладбище было слишком много его знакомых, которые сразу же обнаружили бы подмену, то я могла с уверенностью сказать, что из ресторана «Русские узоры» вместе с приятелем он дошел до Института красоты, а вот вышел оттуда…

Все верно. Вышел оттуда «человек, похожий на Харчеева», причем настолько похожий, что дело явно не обошлось без пластической операции. Вот и разгадка первой странности, с которой я столкнулась в этом деле.

Я вспомнила свое недоумение по поводу визита Емели в косметический салон: теперь не только цель его посещения стала понятной, но я была почти уверена, что сопровождал его тот самый хирург, который довел двойника до портретного сходства с Емелей. Недаром я почувствовала, что на пороге института он вел себя, как гостеприимный хозяин.

Странная мимика моего сегодняшнего кавалера убеждала меня в справедливости моей версии. После серьезной пластической операции он долгое время вынужден был контролировать свою мимику, чтобы труды хирурга не пошли насмарку.

Выйдя из института, лже-Харчеев, разумеется, не мог пойти никуда, где рисковал встретиться с кем-нибудь из знакомых. И настоящий Харчеев предусмотрел это заранее.

Отослав свою любовницу на некоторое время к подруге или еще куда-нибудь – это было теперь совершенно не важно, – он обеспечил своему двойнику убежище на одну ночь, причем в двух шагах от Речного вокзала.

Для убедительности он пригласил половину своих подчиненных на «собственные» проводы, и они могли присягнуть, что посадили его на теплоход. Для этого он велел своему двойнику появиться на причале за несколько минут до отправления.

Сходство было такое, что он практически ничем не рисковал, а времени для более тесного общения с «подчиненными» у лже-Харчеева просто не было.

Единственное, чего не мог предусмотреть Емеля, это моего визита в Томкину квартиру. Именно поэтому я застала его двойника в тот самый момент, когда он с интересом изучал содержимое чемоданов, которые приготовил ему в дорогу заботливый хозяин. Понятной для меня стала и растерянность на его лице. Он так же, как и я, впервые находился в этой квартире и вполне мог принять меня за кого угодно, хоть за саму хозяйку квартиры.

Не знаю, кем на самом деле был мнимый Харчеев, но кое-что я знала теперь и о нем.

Судя по его признаниям, он пережил довольно тяжелые времена, несмотря на приличное образование. А может быть, именно благодаря этому. В наше время образованному человеку устроиться на работу труднее, чем кому бы то ни было.

Наверняка он знавал лучшие времена, так как успел пристраститься к хорошим сигаретам и дорогому коньяку. «Ты постеснялась бы подойти ко мне на улице», – признался он мне сегодня.

Видимо, Харчеев нашел его на самом дне и предложил нищему человеку огромные для того суммы и образ жизни под стать собственному. И если бы не тонкая психическая организация его двойника, вызвавшая сегодняшнюю рефлексию, мне бы «ни в жисть» не догадаться о подмене.