Битва за Карелию - Августин Ангелов

чтобы посадка в лодки проходила организованно и безопасно. Алюминиевые посудины спустили на воду кормой вперед для того, чтобы не повредить моторы о камни берега. Потому погрузка происходила с носа. По команде начали занимать места. Сначала на суденышки заходили матросы. Потом грузили багаж. И только тогда, когда груз уже распределили равномерно и закрепили, на борт приглашались пассажиры.

Впрочем, по течению предстояло идти на веслах, потому и пассажиры, конечно, будут помогать экипажам грести. Во всяком случае, Александр Фадеев надеялся на их помощь. Ведь матросов пришлось взять с собой совсем немного из-за малого количества мест в лодках. Поначалу он думал, что профессор Игнатов выделит более солидные суденышки для научной экспедиции. Но оказалось, что предусматривались лишь простейшие моторки с легкими корпусами. «Хорошо еще, что не байдарки или надувные плавсредства», — подумал капитан.

Впрочем, Игнатов аргументировал Фадееву свой выбор тем, что неисследованная река со странным названием Кусачая, могла быть в каких-то местах мелководной, иметь пороги или даже водопады. И неизвестно, пройдет ли по руслу более крупное судно. А у небольших легких лодок с малой осадкой больше шансов проходить над мелями. К тому же, легкие корпуса позволят, в случае необходимости, разгрузив суденышки, перенести их в обход препятствия. Когда все заняли свои места, Фадеев зашел на борт последним. По команде пленные финны и немцы, которых прогнали через детектор Игнатова, определив их степень лояльности, как достаточную, и уже использовали в качестве разнорабочих, оттолкнули лодки от берега. И экспедиция стартовала.

Река в этом месте имела ширину метров пятьдесят. Не слишком узкая, но и недостаточно широкая для большой реки. Не Нева, конечно, а что-то вроде Охты или Фонтанки. Течение казалось достаточно быстрым, но плавным, без всякого бурления воды. Скорость его Игнатов уже замерял с берега и поделился с Фадеевым, что примерно высчитал скорость потока в пять километров в час. Или, если считать по-морскому, менее трех узлов. Чуть быстрее течение, чем у Невы, но медленнее, чем у многих карельских речек.

Такое не очень быстрое течение в сочетании с нехолодной водой, достаточно прогретой летним солнцем, похоже, способствовало активному размножению рыбы, которая то и дело плескалась у поверхности целыми стаями. И это несмотря на то, что беженцы с берега постоянно вылавливали речных обитателей. Рыба в реке водилась крупная и вкусная, в основном, лососевых пород. Фадеев, как и остальные люди, прибывшие на новую территорию из концентрационного лагеря, за время, прошедшее от освобождения и до отправки в экспедицию, угощался с большим удовольствием этим кушаньем, которым их кормили местные колхозницы из больших котлов.

Выйдя на середину реки, промерили глубину. Она оказалась почти четыре метра. Совсем немало. Правый берег, если смотреть по течению, имел перед прибрежными скалами широкий каменистый пляж, раза в два шире, чем сама река, на котором и разместились беженцы. А вот противоположный берег обрывался прямо в воду отвесными скалами метров десяти в высоту, по верху которых рос густой смешанный лес.

Как узнал Фадеев от Игнатова, свое название Кусачая получила не зря. Рыбы, которые вводились в ней, обладали весьма агрессивными повадками и острыми зубами, кусаясь не хуже щук. Не акулы, конечно, но пока не нашлось ни одного желающего переплывать реку. Да и просто купаться в ней побаивались после того, как речные обитатели покусали несколько человек. Причем, рыбаками было замечено, что рыбины даже нападают друг на друга и съедают тех своих сородичей, кто слабее. Агрессивность рыб оказалась еще одним доводом в пользу путешествия по воде на лодках с металлическими корпусами. Подвесные моторы установили, но пока не задействовали. Лодки отходили на веслах, потому что путь предстоял сначала по течению. Это потом, когда экспедиция достигнет края карты, выйдя к слиянию с более полноводной рекой, они заведут моторы, чтобы развернуться и пойти обратно против течения. А по течению можно идти и на веслах, чтобы сэкономить горючее.

Все участники экспедиции, проснувшись в это утро слишком рано, были сонными и клевали носами. Вышли на середину реки неспешно. Старший матрос Данила Степанов греб неторопливо, но размашисто. А пожилой палеонтолог Лев Мурашевский спал, откинувшись на собственный рюкзак. Александр Фадеев, сидящий на корме, внимательно следил за курсом и обстановкой. Туман над водой не клубился, видимость была хорошей, а погоды здесь, как понял Фадеев, стояли летние. Вот только никто точно не знал, какой именно сейчас летний месяц. Как сказал профессор, никто даже еще ни разу не видел звездное небо, потому что местный климат отличался тем, что к вечеру небо затягивала плотная облачность, и почти каждую ночь шли дожди. А вот время суток определили, вычислив полдень по положению солнца на небе. Игнатов перед отправкой выдал Фадееву наручные трофейные швейцарские часы с хронометром. И в момент отправления они показывали семь часов утра.

Выстроившись друг за другом в кильватер, лодки устремились вперед на веслах. Матросы знали свое дело. Ведь Александр выбрал именно тех, которые имели опыт походов на шлюпках и хорошо умели грести. Они прошли мимо арок в скалах, около которых как раз просыпался большой военный палаточный лагерь. Увидев лодки, бойцы приветственно махали им с берега руками. Но, вскоре они остались позади. А впереди речное русло делало поворот вокруг скального мыса, за которым довольно быстро скрылось обжитое место, имеющее не более двух километров в длину, от первых пещер, где жили колхозники, и до военного лагеря возле арок с проездами в сорок первый год. В сущности, дальше перед Александром Фадеевым раскинулась абсолютно неизведанная местность, терра инкогнита, неизвестная земля, как в эпоху географических открытий. И капитан чувствовал себя тем, кем всегда мечтал стать еще в юности: первопроходцем и первооткрывателем.

Глава 6

Когда доложили, что телефонная связь со штабом полка с плацдарма возле поселка Красная Пряжа восстановлена, майор Васильев сразу занервничал. Станислав Николаевич до сих пор точно не решил, что будет говорить местным военным властям. Врать совсем не хотелось. Если ему не поверят, то могут и арестовать. А попадать в застенки НКВД он не собирался. Ведь был он там уже однажды. Только не говорил никому, почему отправился в отставку и перешел в лесники.

А все из-за того, что написали на него донос, что, якобы, является он троцкистом и сторонником какого-то там заговора, готовящегося, как будто бы, против товарища Сталина. А настоящая причина доноса крылась в том, что просто он неосторожно с одним чванливым партийцем разговаривал, который не поделил с Васильевым любовницу. Впрочем, Васильеву повезло. Его