Любовный напиток в граненом стакане - Лариса Кондрашова

— Ты, мать, покрутела на глазах. Строишь мужиков только так. Каждый навытяжку стоит?

— Или у него не стоит, если он меня всерьез не принимает, — пошутила Алла.

Но Веня отнесся серьезно. Сплюнул:

— Тьфу-тьфу!

— А ты что не на машине?

Собственно, она всего лишь видела, как он шел к ее дому пешком, а он еще больше укрепился в мысли, что Алла и в самом деле ведьма.

— Да это я на всякий случай. Чтобы хвоста не привести. Шел, можно сказать, огородами... Ты скажи своим клиентам, что сегодня не будешь принимать.

— Зачем же мне от живых денег отказываться?

— Я тебе дам столько — и за месяц не заработаешь.

— Посмотрим. Да и вряд ли твое дело отнимет так уж много времени.

Веня больше не стал с ней препираться.

— Ладно, смотри сама... Ребята говорили, что ты все можешь.

— Все — это чересчур самонадеянно, — пожала плечами Алла. — Но наверное, многое.

— Понимаешь, тут такое дело... — начал он, отчего-то не решаясь назвать вещи своими именами.

Странно, Алла была наслышана о Вене Белом как о человеке жестоком. О том, кто не медлит, прежде чем нажать на курок.

Она могла бы спросить: «Ты хочешь заказать заговор на смерть?»

Но с некоторых пор Алла поняла, что во всех случаях работы с клиентами ей лучше молчать, пока те не выскажутся сами. Потому и с Веней она длила паузу, изображая на лице вежливое ожидание: мол, давай, говори, что тебе надо?

— Понимаешь, — откашлялся он, — в нашем городе есть один человек... Может, ты слышала, у него погоняло Фараон. В последнее время он стал подниматься, но это бы ничего, все к тому стремимся. А этот в натуре начал борзеть...

— А ты не знаешь, почему его зовут Фараоном? — поинтересовалась Алла, чтобы сбить Белого с агрессивного настроя.

Веня от злости покраснел как рак, стал слюной брызгать... Она предпочитала разговаривать с людьми спокойными, особенно если тема была такая серьезная.

— Да, говорят, он съездил по путевке в Египет и сказал пацанам, что когда он умрет, чтобы памятник ему сделали в виде пирамиды. Хочу, говорит, лежать в ней как фараон. Ну, оттуда и пошло.

— И этот Фараон, значит, стал тебе поперек дороги?

— Ты все правильно просекла, — кивнул Веня.

Теперь Даша, получив одобрение деда и мамы с папой, вела уже вполне конкретные переговоры с мужем. Опять рассказывала историю про Мадам и как та хвастается перед ней. А Даше так хочется утереть ей нос...

Самое смешное, Виктор поверил. Ну, в то, что Даше небезразлично хвастовство Мадам. Вроде это для нее что-то значит. Даша мысленно даже обиделась: неужели муж, как она прежде считала, самый близкий человек, так мало ее знает? Будто бы она стала приниматься за какое-нибудь дело лишь для того, чтобы досадить Мадам.

Но он не только поверил, усмехнулся снисходительно:

— Все вы «бабы» одним миром мазаны. Друг перед дружкой выпендриваетесь.

Никогда раньше он не смог бы сказать такое. Понял бы, что этим попросту обижает жену. Прежде он относился к Даше бережно, а уж сказать ей «все вы» просто не посмел бы! Если прежде у нее и оставалось какое-то сомнение в том, что Виктор уходит из семьи, то теперь, как говорится, поверили даже самые недоверчивые.

Так же снисходительно погладив жену по плечу — они как раз в этот момент в постели лежали, — он сказал:

— Хорошо, дам я тебе деньги. Может, ты и права, давно надо было это сделать. Будешь приходить в свой салон на полчасика, проверочки устраивать изредка, чтобы не расслаблялись, да деньги собирать... Как ты думаешь, твой салон когда окупится?

— Через год, — осторожно предположила Даша.

Муж весело расхохотался:

— Дай Бог, чтобы через пять! Но ведь не чужой женщине понадобились деньги, жене, как не дать на шпильки-булавки.

— Или на хлеб, — шепнула Даша, но он ее не услышал.

Та, другая женщина смотрела теперь изо всех углов их столь любовно устроенного гнездышка. Она незримо становилась между ними, если кто-то из супругов привычно тянулся к своей половине.

И деньги, что Виктор дал почти без вопросов, как бы откупаясь, тому свидетельство. Раньше бы он поинтересовался, что именно она хочет. Возможно, и сам бы присел подле нее, тут же набрасывая чертеж.

Пусть оба вслух не произносили, но между ними это уже имелось в виду — у Даши появятся средства к существованию, а он скажет себе, что для бывшей семьи все сделал. И успокоится.

Ну что ж! Даша стиснула зубы и приступила к работе. Не будь у нее маленькой Лады, просто ушла бы от него, да и только. Предварительно, конечно, все мужу выложив, но дочка заставляла ее быть осторожной. И хитрой. Хитрая Даша. Кто бы не посмеялся над таким определением... всего каких-нибудь пару месяцев назад!

Вот так, нежданно-негаданно, у Дарьи Уваровой появился свой парикмахерский салон. Живой пример того, как не было бы счастья, да несчастье помогло.

И она в очередной раз получила подтверждение, что работа лечит. Ну, может, раны и не рубцуются, но не так болят, как прежде. И уже бессоннице просто нет места. Даша так за день урабатывалась, что просто падала без задних ног.

Ладушка перед сном требовала непременно сказку. Мультики ей нравились, но это было не то. Даша ложилась рядом с ее кроваткой и рассказывала, порой не замечая, как засыпает. И дочурка теребила ее, спрашивая:

— Мамочка, а куда пошел Костик, когда убежал от Гориллы?

Какой Костик? Какая Горилла? Она не всегда могла сразу сообразить.

Муж стал приходить все позже, а Даша уже почти не расстраивалась: как вовремя она успела со своей просьбой насчет денег! Вряд ли он так легко дал бы их ей теперь.

Виктор стал раздражительным, частенько обрывал ее, не дослушав. Когда она, как чуткая жена, попыталась выяснить у него:

— У тебя на работе неприятности?

Он громко фыркнул:

— А у кого дела идут гладко? Бизнес, матушка! Ты еще свой бизнес не начинала, не знаешь, как оно бывает, когда нужно надеяться только на себя. И никто не придет, не даст тебе нужную сумму за здорово живешь.

Намекал, что это ей с ним так повезло. И что он дал ей деньги за «здорово живешь»! Это был прямой упрек.

Даша обхватила голову руками — в ней вдруг болезненно застучали злые настырные молоточки. Душе трудно смиряться с тем, что в одночасье теряешь все, что до того считал своим и незыблемым. Неужели Виктор злится из-за этих денег? На что же ему их не хватает? На новый дом, что он собирается выстроить для новой семьи?

Даша вдруг почувствовала себя одинокой и никому не нужной. С кем можно поговорить о том, что в ее душе поселилось нечто чужеродное, острое и даже ядовитое? Если ни с кем не поделишься, оно вырастет, разбухнет и просто взорвет ее изнутри!..