Кого за смертью посылать - Михаил Успенский
Шрифт:
Интервал:
— Да так, обещал я одному сердитому дяденьке гостинец… — Подробности Жихарь излагать не счел нужным.
Мутило же на торжище чувствовал себя не хуже, чем в родимой воде. Он хватал всякий товар руками, пробовал на зуб, на язык, на сжатие и на разрыв, на линючесть, на горючесть, на всхожесть, на свежесть, на вшивость, на яйца глист, на просвет, на всякий случай, на здоровье, на добрую память. На всякое слово продавца он отвечал десятью, торговался до пены из ушей, цену сбивал до полной ничтожности, а потом вдруг отказывался от покупки.
Именно поэтому водяников и не ведено пускать на ярмарки.
— Живет в сырости, а жизнь лучше иных людей понимает! — одобрил Мутилины дела Колобок.
Жихарь задержался у прилавка, на котором красовались многочисленные новенькие лубки, посвященные какому-то неведомому герою по прозвищу Сопливый: «Заговор Сопливого», «Выговор Сопливого», «Договор Сопливого», «Наговор Сопливого», «Приговор Сопливого» и, наконец, «Платок для Сопливого». Их и разглядывать-то не хотелось, но народ брал охотно.
К счастью своему и удовольствию, богатырь высмотрел в сопливой орде пестренький лубок «Похождение Жихарево о змие» и, не обращая внимания на громкие протесты, доносившиеся из сумы, заплатил за него целую монетку.
Тут удовольствие кончилось.
Лубок изображал какого-то гнусного заморыша с вострым носом, обряженного в кургузый кафтанчик и сапожки с коротенькими голенищами. Заморыш обеими лапками держал небольшую гадючку. Рядом с заморышем стоял хорошо вооруженный самовар с усами и бородой — видимо, как раз так создатели лубка мыслили себе Яр-Тура в латах. Посредством знаков, исходящих изо рта, заморыш почему-то жаловался: «На что я, молодец, на свет родился, что по чужим странам волочился?», а самоварный Яр-Тур выражал свое восхищение жизнью, восклицая по-иноземному: «Wow!» Гадючка, олицетворявшая, как видно, Мирового Змея, тоже не молчала: «Был я Змей Ермундганд, а ныне простой ползучий гад».
В общем, оскорбительный был лубок, и Жихарь даже хотел жестоко наказать безвинного торговца-перекупшика, но для этого ведь требовалось прилюдно открыть свое громкое имя, что никак не входило в тайные коварные планы торгового товарищества «Колобок и сыновья».
Даже разодрать позорное изображение прижимистый Колобок не дал — утащил к себе в суму и прибавил:
— Это хорошо, что не похож! Зато тебя тут никто не признает!
Бродить среди торговых рядов вприглядку богатырь был готов хоть дотемна, но у водяника, негожего к длительному сухопутному хождению, устали ножки. Да и на ночлег нужно было куда-то устраиваться.
— Могли бы и под забором переночевать! — вздыхал Колобок. — Но нельзя: мы же зажиточные конеторговцы…
— Ищи лучший постоялый двор, — сказал Жихарь. — Мы с Мутилою все же владыки.
Понятно, что Колобок нашел заведение не первого разбора, но товарищам было уже все равно.
Зашли под навес, где стояли длинные столы и лавки. Там уже сидели десятка два людей, хлебали что-то из больших глиняных мисок, швыряли под стол кости.
Жихарь потребовал у хозяина щей с убоиной, бараний бок с гречневой кашей и пирогов, Мутиле мясного не полагалось, он решил удоволь ствоваться вешними мочеными грибами. Потом оба, не сговариваясь, звучно щелкнули пальцами по кадыкам.
Сума, висевшая у Жихаря на боку, задергалась: то Колобок начал трястись над каждой денежкой.
— Вас тут опоят, разденут и на дорогу выкинут, — предрекал он.
— Э, что там у тебя в суме? — спросил торговый человек в пестром халате и подался на дальний конец лавки.
— Там у меня здравый смысл живет, — не растерялся Жихарь. — Он мне и подсказывает, чего нельзя, а что можно.
— А зачем он хранится отдельно? — не отставал человек.
— Больно велик — в черепушку не лезет, — объяснил богатырь. — Зато в нужный час его всегда можно убрать в уголок. Иногда и рассудку полезно помолчать!
— А-а, — позавидовал спросивший, но на прежнее место не пододвинулся.
Остальные вечерявшие тоже глядели на Жихаря с Мутилой опасливо: первый походил на разбойника, второй — на мошенника.
— Косятся на нас, — тихонько прогудел богатырь в суму. — Надо слегка угостить людей, а то как бы не вышло шуму…
— Разорители! Погубители! — завопил, забывшись, Колобок. — Сперва за чарочку, а потом ковшом!
Все поглядели на товарищей с некоторым даже ужасом, но просвещенный Жихарем торговец в пестром халате объяснил им насчет здравого смысла, отселенного в суму.
— Ой, бедняга! — запричитали самые сердобольные. — Это же все равно что жену с собой таскать!
— Так всю жизнь и мучаюсь, — признался богатырь. — Но я его сейчас под лавку уберу — пусть там разоряется. Вот когда прикажу: «Сума, дай ума!», тогда и вещай!
Гомункул осознал свое бессилие и затих, потому что у него даже зубов для досадного скрипа не было.
Угостившийся народ перестал видеть в богатыре и водянике лиходеев, провозглашал здравицы в их честь, хвалил за щедрость. Словом, началось вполне веселое застолье, когда люди от каждого ковша только трезвее становятся.
На веселье не замедлили явиться песенники и гудошники. Двое играли на рожках, третий пел:
В некотором месте, во одной деревне
Жили два брата — Эрос и Танатос.
Эрос был крив, а Танатос с бельмом.
Эрос был плешив, а Танатос шелудив.
На Эросе зипун, на Танатосе кафтан.
На Эросе шапка, на Танатосе колпак.
Пошел Эрос на рынок, а Танатос на базар.
У Эроса в мошне пусто, у Танатоса ничего.
Разгладили они усы да на пир пошли.
Эрос наливает, а Танатос подает.
Эрос пьет задаром, а Танатос — за так.
Стали их добрые люди бить:
Эроса дубиной, а Танатоса батогом,
Эрос кричит, а Танатос верещит.
Эрос в двери, Танатос в окно.
Эрос ушел, а Танатос убежал…
— Сколько можно! — закричали гости, прерывая неведомую Жихарю песню. — Который год одно и то же!
Другие гости заступились за потешников, и быть бы, к богатырскому удовольствию, драке, но тут под навес залетел воробей.
Опрокидывая лавки и столы, бросились ловить воробья и гнать его взашей.
— Птица в избу залетела — к покойнику! — кричал кто-то.
Песенники под шумок скрылись, унося в подолах рубах ухваченные со столов куски.
Воробей тоже выпорхнул из-под навеса — подальше от дураков.
Наконец все успокоились и стали рядить, можно ли считать навес полноценной избой и действенна ли в таком случае примета. Потом начали припоминать иные приметы близкой смерти.
— Сад поздно зацветает — к смерти хозяина!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!