Возвращение троянцев - Ирина Измайлова

Троянец пожал плечами.

— Кто знает, Антифот, кто знает!

— Мой повелитель, великий и всесильный Фсатан знает это! — крикнул лестригон, впервые обнаружив ярость. — У меня тоже сеть предсказание колдунов, и оно отнимает у тебя всякую надежду. Всего год назад мне сказали, что нет на свете мужчины, который смог бы убить меня!

Говоря это, он топнул ногой, и на плотной земле появилась вмятина, так тяжёл был гигант, закованный в железные доспехи. Гектор как-то странно взглянул на эту вмятину и вдруг рассмеялся:

— Значит, предсказаниям в отношении Каррика ты не веришь, царь, а в отношении себя предпочитаешь верить? Ну, будь по-твоему. Мы не станем спорить. Послезавтра на рассвете все увидят, так ли велик твой бог... О, Великий Дом, ты хочешь ещё спросить о чём-то?

— Ты обо всём спросил за меня! — твёрдо проговорил Рамзес, тоже улыбнувшись. — Мы уходим и относим лагерь назад, как было уговорено. А послезавтра всё решится. И уже на своём языке добавил: — Забирай эту жуткую палицу, Гектор, не то мои воины унесут её разве что втроём...

Вернувшись в лагерь, фараон и его спутники застали удивительное зрелище, которым любовались, столпившись крутом, человек триста египетских воинов. Ахилл и Пентесилея занимались боевыми упражнениями. Он — в одной набедренной повязке, она — в своей чёрной тунике, оба вместе они являли очень забавное сопоставление, ибо рядом с громадной фигурой мужа рослая амазонка выглядела маленькой и хрупкой. При этом оба работали настоящими боевыми мечами, что во время упражнений могут позволить себе только бойцы, владеющие оружием в совершенстве, иначе любое чуть неверное движение окажется смертельным для того или другого. Он и она двигались с одинаковым проворством, меняя позиции, сходясь и расходясь так молниеносно, что за ними едва можно было уследить, а движения их рук и мечей сливались в сплошное мелькание и сверкание. Лишь иногда раздавался лязг, лезвия сшибались, на долю мгновения замирали, соприкоснувшись, потом разлетались, как огненные птицы, и снова бешеная скорость схватки, почти настоящей, почти смертельной, лишала зрителей возможности видеть выпады и смену позиций сражающихся.

Они дрались уже почти час, но в движениях не было заметно усталости, только дыхание обоих участилось, сделалось слышнее.

Рамзес, перед которым воины сразу расступились, едва кто-то заметил его приближение, тоже некоторое время смотрел на эту удивительную битву.

— Даже без доспехов! — изумлённо сказал фараон подошедшему к нему Гектору. — При такой скорости боя они же изрежут друг друга!

— О, нет! — возразил Гектор, тоже любуясь братом и его женой. — Это — два лучших воина, каких я когда-либо видел. Оба могут мечом рассечь яйцо, не поранив птенца. Эй, Ахилл, Пентесилея, да остановитесь же!

— Стоп! — скомандовал Ахилл. — Закончили.

И оба разом замерли, вскинув мечи.

— Прости, Великий Дом, что мы тебя не сразу заметили, — сказал, улыбаясь, Приамид-младший. — В обычном бою я слежу за тем, что происходит вокруг, но учебный бой предполагает сосредоточенность только на противнике. Спасибо, жена! Ну, ты меня и загоняла...

— По-моему, ты продержался бы в два раза больше! — воскликнула амазонка, поправляя гребни, воткнутые в косу. — Это я уже почти надаю. Вечером будем работать в доспехах?

— Да. После захода солнца, при факелах. До поединка меньше двух суток. Гектор, будешь упражняться с нами вместе?

— Буду, — ответил старший брат. — А сейчас вы оба нужны нам. Надо всё обсудить. Ты ведь сейчас прикажешь переносить шатры, Рамзес? Пока воины относят их дальше от моря, мы могли бы позавтракать, если ты, конечно, пригласишь нас разделить с тобой завтрак.

Фараон пристально посмотрел на троянского царя и, оставив уже приготовленные слова возражения, хлопнул в ладоши. Подбежал Амен-Ка с охранниками, Рамзес отдал несколько приказаний. Затем, когда воины бросились их исполнять, сказал:

— Я понял со времён ливийского похода, что ты — великий полководец, Гектор, и тебе нужно доверять полностью. Но не хочу действовать, не понимая, что делаю, для чего приказываю. Мне не понятно, зачем нужно относить шатры — пространство и так очень широкое. Колесниц у нас немного, им будет где развернуться. Значит, место освобождается для чего-то другого. Что ты затеял?

-— Объясню во время завтрака, — сказал Гектор, почему-то хмурясь. — Думаю, ты был прав: драться с тысячей лестригонов — это всё равно, что драться с десятью тысячами. Что ж, посмотрим... Брат, это тебе подарок царя Антифота! Я его едва дотащил. Такая же штука будет у Каррика. И ещё меч, наверное, под стать этой штуке.

Ахилл взял из рук старшего брата громадную булаву, с видимым удовольствием осмотрел её, подкинул, поймал в воздухе, повертел вправо и влево.

— Отлично уравновешена. Если драться ею долго, рука начнёт уставать. Возможно, Каррик сильнее меня. Но не намного, не то палица была бы тяжелее. Ладно. Что там кричит Амен-Ка? Кажется, уже готов завтрак.

Шатёр фараона был снят вместе с другими, и воины натянули лёгкий навес среди росших поблизости смоковниц. Под навесом поставили стол, походные кресла. Темнокожая рабыня с помощью ещё двоих рабов умело расставила блюда, кубки, кувшины с водой и вином. Поскольку лагерь только что был перенесён от прибрежной крепости, повар Рамзеса не успел приготовить никаких изысканных блюд, но фараон не был придирчив в еде, особенно в условиях похода. На завтрак подали около дюжины голубей, подстреленных и зажаренных ещё накануне, испечённую в золе рыбу, сушёные сливы и ломтики лимона в чашках сладкого тростникового сока. Ячменные лепёшки были только что испечены — они слегка дымились.

— Прости, о Великий Дом! — воскликнул повар, простёршись перед повелителем на пыльной земле и поднимаясь на ноги. — Нет ни свежего мяса, ни молока, которое ты любишь пить по утрам. Поганые лестригоны, которые торчат тут уже пятнадцать дней, обещали не трогать египтян до твоего приезда, до поединка их хвалёного Каррика с нашим богатырём. Но успели отобрать у местных селян уже четыре стада коров и овец. И ведь всё пожрали! У их кораблей блеют в загоне всего десятка три овечек... Этих псов, как нам сказали, полторы тысячи воинов, а скота нагнали, как на большую армию! Если посчитать, выходит, что каждый из них за день жрёт чуть не по четверти коровы! А ещё, сколько муки отняли у землепашцев, да овощей, да плодов... Хоть они и громадины, но куда же это в них столько влезает?!

— Это уже сказки какие-то, Суфи! — сердито поморщился Рамзес. — Стада здесь по четыреста-пятьсот голов. На пятитысячную армию хватило бы того, что они, по твоим словам, увели. Придётся потом спросить с номарха, не удерживает ли он из царского сбора, ссылаясь при этом на обжорство лестригонов! И отвыкни наконец валяться на грязной земле перед тем, как прислуживать за столом. Мне приятнее есть пищу без песка в каждом блюде, даже если при этом я не получу всех причитающихся почестей.

С этими словами фараон принялся за еду. Троянцы тоже не стали терять время даром. Рабыня налила в кубки вина, у которого был замечательно тонкий запах.