Под чужим именем - Владимир Сухинин

— Ничего не творил. Да пошутил просто. Скучно было, вот я и изменил его плетение и добавил энергии. А лошадь как взбеленится. Как встанет на дыбы. Как ударит копытом одного дурня, что разинул рот. Всего-то. А лошадь ускакала. Но она вылечилась зато, — гордо добавил он.

Артем выглянул в маленькое вырезанное окошко под самой крышей сеновала. Люди разошлись, и факелы светили за забором. Лошадь ищут, подумал он. Болезный лежал, оставленный всеми, один. Артем чертыхнулся шуткам Свада и дурости Артама, вылез в окошко и по крыше спустился во двор. Крадучись подошел к мужику и осмотрел. Тот был без сознания, на его лбу вздулась огромная шишка. Наложив на себя благословение, землянин начал лечить. Вскоре больной очнулся, шишка спала, а синяк стал рассасываться. Наложив напоследок благословение на раненого, Артем поспешил уйти. Он вернулся на сеновал и забрался наверх. Спать уже не хотел, Артам отбил всю охоту. Он лежал и думал, как решить проблему с этим пьяницей. Убить того не получится. Отправить в свинью? Хотелось бы. Но тоже нельзя, они повязаны с ним судьбой. Как ни думай, а выходило, что нужно этого остолопа как-то воспитывать. Но как? Его мысли прервал Свад, он подскочил к нему и стал трясти за руку. Артем посмотрел на коротышку, тот был сильно возбужден и, проглатывая слова, зашептал:

— Артем, там эта девка… — он стал тыкать пальцам на крышу, — поджечь… сеновал… хочет.

— Какая девка? — спохватился Артем.

— Да та, что ограбить обоз хотела и удрала. Быстрее, Артем, а то сгорим.

— Где она?

— У самого окна с факелом притаилась.

Артем поднялся и стал красться к окну. Сено под ногами шуршало и выдавало его, но ему ничего другого не оставалось, как осторожно двигаться к окну. В окне мелькнула голова девушки. Подкравшись поближе, он увидел, что она пыталась с помощью кресала выбить огонь. Между ее ног был зажат факел.

Ему повезло, что девушка была занята тем, что тщетно пыталась высечь огонь из старого, стертого кресала. Искры были слабыми, и трут не хотел загораться. Она дула на челку, что спадала ей на лицо, и так увлеклась своим делом, что не замечала ничего вокруг.

«Вот же неугомонная», — подумал Артем и, быстро протянув руку, ухватил ее за волосы. Девушка вскрикнула, выпустила факел и стала отбиваться. Артем сильнее потянул за косу.

— Попалась, дрянь! — радостно закричал он. — Теперь никуда не убежишь!

Но девушка ловко извернулась и вцепилась зубами в руку Артема. Взвыв от боли, он вынужден был ее отпустить и затряс рукой. Девушка, получив свободу, долго не размышляла. Она покатилась по крыше прямо во двор. Артем понимал, что если ее не поймать, то с ее талантами беды не оберешься, и прыгнул в окно вслед за ней. Он тоже покатился и у края крыши постарался сгруппироваться. Ему повезло, он удачно упал на бок. Девушка уже была на ногах и, не дожидаясь, когда ее поймают, хромая, припустила прочь. Под руку Артему попалась палка. Он что есть силы запустил ее вслед беглянке и — о чудо! — попал по ногам. Девушка запнулась и упала.

Артем не мешкал. Вскочил, догнал поджигательницу, ухватил ее сзади за кофту и дернул на себя. Беглянка резко перевернулась на спину, пнула его ногой в пах, отчего он согнулся, и неожиданно и очень быстро полоснула ножом, метя в горло. Артем выставил руки, защищаясь, и вынужден был упасть, избегая смертельного удара. Быстро откатился подальше и зажал глубокий порез на руке. Девушка нападать на раненого не стала, вскочила и умчалась что есть мочи за ворота. Ее силуэт растворился в темноте.

«Опять удрала, — огорченно покачал головой Артем. — Вот шальная… и везучая».

Во двор вошли мужики, ведя за собой лошадь.

— Вон он, охальник! — радостно закричал один из них, показывая горящим факелом в сторону Артема. — Держи его!

На шум и крики стали собираться люди. Они окружили Артема и крестьян.

— Ну что, лекарь-пекарь, попался? — засучивая рукава, проговорил худой.

— А в чем проблема? — спокойно отозвался Артем. Он продолжал зажимать руку, из которой текла кровь. Рана была глубокой, но при всех он лечиться не хотел.

— В чем проблема? — повторил за ним мужик. — А в том, что ты обещал вылечить мою кобылку, а вместо этого, колдун недоделанный, она убила моего брата.

— Этого, что ли? — Артем кивнул на исцеленного, который пристроился рядышком и молчал.

— Этого! Этого! — в запале закричал мужик.

— Так он вроде живой, — насмешливо ответил Артем. — Или мне кажется?

Стоявшие вокруг люди засмеялись.

Ферод стушевался и растерянно заморгал. Он с жалким видом оглядывался на людей, не зная, как быть.

— А кобылка моя? — наконец вспомнил он о лечении.

— А что кобылка? Вон она, рядом с тобой. И не хромает. — Артем видел, что лошадь шла спокойно, не хромая и даже как-то игриво.

— Точно, Ферод, Лешака твоя уже не хромает, — поддержал Артема другой мужик и, покачав головой, хмыкнул. — Чудно. И брат твой жив, и лошадь не хромает.

Раздвигая толпу широким плечом, в круг вошел Маркуй.

— Что здесь происходит? — спросил он властно. Увидел кровь у Артема и схватился за меч. — Кто так тебя, Артам?

Он сурово оглядел собравшихся, и многие попятились.

— Это, Маркуй, та девчонка, что сбежала. Я спал на сеновале и услышал шум. Выглянул в окно, а она там пыталась зажечь факел и спалить сеновал. Увидела меня и испугалась. Бросилась бежать. Я бросился за ней. Но она вот ножом меня полоснула и скрылась за воротами. А потом эти пристали: убил брата! Убил брата!

— А ты его убивал?

— Да вон он, — показал Артем на мужика кивком головы.

Маркуй хмыкнул:

— Хм, ладно. А факел где?

— У сеновала должен лежать, и кресало там же.

Маркуй огляделся, увидел своего охранника и приказал:

— Лавер, сгоняй, посмотри там у сеновала. Если девчонка точно хотела сжечь его, то сгорело бы все, и обозы тоже. Тут бы ничего не осталось, только пепелище.

— Я мигом, — ответил тот и скрылся. Через минуту прибежал с факелом. — Вот, самодельный. И кресало старое тоже там было.

Арингил удовлетворенно выдохнул — его подопечный удачно прошел перекресток, назначенный Артамом. Теперь их судьбы стали переплетаться, и выбор одного оказывал воздействие на судьбу другого. Только Артам вечно попадал в неприятности, что сулило в будущем много неизвестных исходов. Это раздражало Арингила, выбиваю его из привычного состояния уравновешенности, заставляя чувствовать свое бессилие. На помощь тифлинга он особо не надеялся. Агнесса существовала в мире между мечтами и маникюром. Она мечтала выйти замуж и занималась тем, что постоянно холила и красила свои ногти. При этом показывала их Арингилу с неизменным вопросом: «Тебе нравится?»

От размышлений его отвлек шум. Рядом с ним раздался легкий хлопок, и появилась Агнесса. Она подошла к ангелу, чмокнула его в щеку.