Сто осколков счастья - Елена Колядина

Варя скосила глаза в сторону и суетливо закрыла банку со смесью.

– Варюша, пойдем, я покажу твою комнату.

Варя вошла вслед за хозяйкой в новое пристанище: паркет, темная стенка с множеством книг и безделушек, тахта и старинный угловой диванчик на изогнутых ножках, приземистый журнальный стол на кривых звериных лапах. На столике – медная восточная посуда, крошечные кофейные чашечки с голубым узором. На полу, тахте, стенах – толстый слой темных шерстяных и шелковых ковров. Двустворчатая дверь на балкон, столб золотистых пылинок в прямоугольнике солнечного света. И густой плющ, свисающий с карниза.

На тахте стояла колыбелька Джульетты.

– Вы с малышкой будете здесь обитать, а я в спальне, там у меня одновременно и кабинет: книги, ноутбук. – Маргарита Святославовна осторожно положила Джульетту в колыбельку.

Кроха всплеснула во сне ручками, сжала кулачки и вновь ровно задышала.

Варя прикрыла малышку пеленкой.

Обвела комнату взглядом – наверное, сейчас нужно поблагодарить хозяйку? Но что сказать? «Ой, спасибо вам огромное, за приют, за доброту, мы всего на недельку»? А вдруг дама поднимет брови и скажет: «Да уж надеюсь, что не дольше».

Варя отгрызла заусеницу у ногтя и спросила:

– Вам нравятся ковры?

– Моя мама была востоковедом, много ездила по Средней Азии, была в Иране. Раньше, лет сорок назад, мне казалось: столько темных ковров – это не современно. А теперь все это – память о маме, о юности. Иной раз подумаю: после моей смерти это старье окажется на помойке – и сердце щемит. Ладно, не будем о грустном! Детка, какие вещи тебе понадобятся? Ночная сорочка, зубная щетка, шлепанцы?

– Зубная щетка у меня есть, в рюкзаке. Там еще курточка. И… ну и все, – пролепетала Варя. – Ночнушку я сейчас сбегаю куплю, пока Джулька спит.

– Завтра купишь. Сейчас я тебе дам футболку, халат, шлепанцы, расческу. У меня этого добра куча, из отпуска и загранкомандировок – во многих пятизвездочных отелях халаты и махровые тапочки постояльцам дарят на память. Пойдем покажу тебе ванную, туалет. Мойся, отдыхай. Лосьоны, шампуни, кремы – все бери, не стесняйся. Этой ерунды в ванной целая корзина: столько дарят, что не успеваю использовать. Потом приходи на кухню пить чай.

Варя вернулась в комнату, села на тахту, потрепала влажные волосы.

Джулька едва слышно дышала во сне.

Где-то в глубине квартиры Маргарита Святославовна говорила по телефону.

На балконе громыхнуло, грубый порыв ветра вывернул тополь за окном, небо потемнело, вдали сверкнула молния.

Варя вскочила и плотно прикрыла створки.

Вдалеке послышался раскат грома. По стеклам ударили тяжелые капли. В комнате потемнело. Мрачно нависал угол, увешанный седыми коврами, плющ тянул плети прямо к Варе.

Варя залезла с ногами на тахту, раскрыла рюкзак и вытащила простодушный штапельный коврик, расшитый осколками зеркала, – все, что осталось от прошлой жизни, безоблачной и беззаботной.

Девушка долго смотрела на свои отражения, потом комочком легла рядом с колыбелькой Джульетты и закрыла глаза. Слеза скатилась по щеке на прядь ромашковых волос и больно кольнула сердце: маленькое, смешное, беззащитное, словно только что вылупившийся птенец.

Варя хотела поплакать.

Но в дверь легонько стукнули.

Девушка торопливо отерла щеку, вскочила и испуганно села, словно спать было строго запрещено.

Дверь тихонько приоткрылась, Маргарита Святославовна заглянула и улыбнулась Варе:

– Варюша, для тебя нашлась работа.

Девушка зажала ладони между колен и взволнованно подалась вперед:

– Уборщицей?

– Почему – уборщицей? – тихо, стараясь не разбудить Джульетту, объяснила хозяйка. – Работать будешь почти по специальности: артисткой массовки. Дальше все зависит от тебя: покажешь себя трудолюбивой, настойчивой, профессиональной актрисой – перейдешь на роли второго плана. Но для этого надо пахать как лошадь! Всю себя отдавать избранной профессии! – Голос Маргариты Святославовны стал назидательным: она не заметила, как заговорила громко, поучающе, с «педагогическими» интонациями: – Драматическое искусство не терпит занятий по расписанию, два раза в день по часу. Актер должен жить своим ремеслом: круглосуточно, без перерывов, так люди не перестают дышать!

Варя не решилась спорить, только поежилась: убеждать Маргариту Святославовну, что она стучалась в открытые двери, потому что душа Вари полностью отдана искусству, было явно бесполезно.

Девушка вздохнула и пролепетала:

– Да, Маргарита Святославовна, я все понимаю.

– Мало понимать, надо жертвовать! – с ворчливым пафосом воскликнула женщина.

Джульетта вздрогнула во сне и пошевелила кулачками.

– Я вас не подведу! – Варя мелко кивала. – Я же понимаю: вы за меня поручились!

– Нет, дорогая, я за тебя не поручалась!

Варя сжалась в комочек и сидела на краешке тахты, как побитый бездомный воришка.

– Я слишком плохо тебя знаю, мне неизвестно, какая ты актриса! – чеканила хозяйка квартиры. – Я всего лишь позвонила менеджеру по кастингу, так называемому бригадиру: он подбирает массовку по заявкам съемочных групп. Ты и сама легко могла набрать 09 и узнать нужный телефон. Единственное, о чем я действительно попросила: задействовать тебя в ночных съемках. Временно, пока не найдем няню Джульетте. Днем будешь заниматься с ребенком, ночью – работать. Тебя это устраивает?

Маргарита Святославовна была уверена: «Сама пашу как проклятая, поэтому имею право требовать того же от других!»

К тому же заведующая кафедрой была человеком настроения: сперва, не задумываясь, отдавала «последнюю рубаху», а через час в обмен требовала полного послушания. К тому же в последнее время Маргарита Святославовна впадала в величественную ворчливость. Поэтому весь монолог дама произнесла тоном старой королевы.

– Работать начнешь с завтрашнего дня. Созвонишься с бригадиром, узнаешь, куда ехать на съемку! Начало – в двадцать один час. Выезжай заранее: лучше приехать раньше, съемки идут строго по графику, аренда павильонов дорогая.

– Спасибо, Маргарита Святославовна! – бормотала Варя.

– А пока погуляй с Джульеттой: после грозы воздух насыщен озоном, очень полезно для детского здоровья.

Варя натянула единственные джинсы и озабоченно поглядела на пропахший бензином, асфальтом и потом вязаный топик. Впрочем, выбирать было не из чего, поэтому вязанное крючком из обычных катушечных ниток наивное изделие вновь оказалось на хозяйке.

Лифт пропел мелодию из двух нот. Двери раскрылись. Варя вышла в холл и… оказалась в самом сердце океана: лучи солнца пронзали бирюзовую воду, как сияющие кресты – купол летнего неба. Серебристые птицы взлетали над волнами и распускали крылья брызг. А из прозрачных зеленых глубин струились таинственные звуки – свист, щелканье, звонкий скрип.