Ранняя пташка - Джаспер Ффорде

Изделие 18-Б компании «Термалайт индастриз», в просторечии «Голгофа», было разработано для того, чтобы пробивать в горах железнодорожные тоннели [26], но военные, услышав о нем, долго упрашивали, умоляли и в конце концов получили свою модификацию, разработанную специально для армии.

– Да, она самая, но только трогать ее нельзя. Подожди, – добавил Логан, сунув руку в карман. – Вот, возьми.

Он протянул мне Всеключ из вороненой стали на кожаном шнурке. Я должен буду ни при каких условиях не расставаться с ним; незаконное использование или потеря ключа повлечет наказание в виде немедленного увольнения из Службы и тюремное заключение.

– Теперь перед тобой открыты все замки, Чарли. Любая дверь, машина, сейф, навесной замок. Обращайся с этим могуществом мудро.

Я с любопытством уставился на Всеключ. На нем были выгравированы мое имя, а также Гражданский номер.

– Вас понял, сэр.

На следующий день мы изучили Зимнюю кладовую [27], запасы которой измеряются в человеко-днях. Для того количества людей, которым предстояло с нашей помощью продержаться без спячки на протяжении всей Зимы, продовольствия было более чем достаточно. В других секторах к пополнению кладовой подходили не так добросовестно, поэтому хранилище обыкновенно устраивалось под землей и охранялось. Великое ограбление кладовой остается единственным преступлением, для противодействия которому закон разрешает применение летального оружия, но даже тут не все однозначно. Четыре года назад какой-то бедолага был убит при попытке стащить несколько кусочков песочного печенья, и вонь поднялась страшная.

Еще через два дня в Барри была убита Младшая консул Клаар.

Она погибла рядом с «Ночным ревом», заведением для тех, кто не торопится засыпать. Хотя все оружие, имевшееся у нас, не было летальным, по давней договоренности преступникам с большой вероятностью предстояло стать жертвами «непреднамеренного применения нелетального оружия, повлекшего за собой смерть», посему, как следствие, убийство Зимнего консула рассматривалось не просто как двустороннее соглашение, а как своеобразный спорт. Не составляло тайны, что Клаар незаконно помогала одной криминальной группировке в борьбе с другой, и ее неизбежный конец был только вопросом времени.

Засунув голову в полугусеничный вездеход Клаар, я лишь мельком взглянул на ее останки, после чего исторгнул почти весь обед в ближайший сугроб.

– Рвота – это бесполезная трата белков, – сказал Вице-консул Прейс, коротышка, любитель язвительных шуток и арахиса в шоколаде. – С точки зрения практичности можно было бы собрать все в пакет и оставить на потом.

– Нет уж, спасибо.

– Если смешать с гуляшом, ты даже ничего не заметишь, – совершенно серьезно сказал он.

– Послушайте, спасибо за совет, но я не стану есть собственную блевотину.

– Это все потому, что ты недостаточно проголодался. А вот будешь по-настоящему голоден, станешь есть мертвечину, лишайник, картон, чужую блевотину – все, что угодно. Тебе приходилось слышать о Токкате, Старшем консуле Двенадцатого сектора?

О Токкате слышали практически все. По слухам, она взяла за правило не брать злоумышленников живьем, и смертность среди Младших консулов, служащих под ее началом, в восемь раз превышала среднюю по стране. Также ходили слухи, что Токката своими собственными глазами видела Грымзу – далеко в огненных долинах, где никогда не ложится снежный покров, а воздух насыщен серными испарениями, словно там приземлился дьявол собственной персоной.

– Я слышал, в одну особенно суровую зиму она съела лунатика, чтобы не умереть от голода, – сказал я.

– Двух лунатиков, насколько я слышал, – уточнил Прейс, – и теперь она к ним пристрастилась.

– Да бросьте вы! – сказал я, уверенный в том, что он меня разыгрывает.

Однако Прейс, похоже, был совершенно серьезен.

– Бывает, что выживание диктует чрезвычайные меры. Говорят, Эйвонский бард [28] ввел сэра Джона Фальстафа во многие свои пьесы именно с этой целью – чтобы Зимним актерам было чем прокормиться, если дела станут совсем плохи.

– Правда? – удивился я.

– Как знать? Но когда муки голода становятся невыносимыми, кладовая пуста, а о том, чтобы впасть в спячку, не может быть и речи, всегда нужно иметь в виду Зимние котлеты. Да, кстати, раз уж речь зашла о Токкате, не упоминай о ней нашему начальнику. Несколько лет назад между ними случилась размолвка, и он до сих пор не вполне оправился.

– Что произошло?

– Он влюбился.

– Неужели? Никогда бы не подумал.

– О, наш Логан такой. Но потом Токката послала его к черту, и он, как я уже говорил, все еще зол на нее.

Так получилось, что недавно Токката приходила в отделение, чтобы поговорить с Логаном. Я сказал Прейсу об этом, и тот удивленно поднял брови.

– Что-то личное?

– По службе. В Двенадцатом секторе происходит что-то странное.

– Ну и что тут такого? В Двенадцатом секторе всегда происходит что-то странное.

Наводок на то, кто убил Клаар, почти не было. Недавний снегопад замел все следы, но Логан отправил двух Консулов переговорить с осведомителями и выяснить, какая группировка была больше на нее обижена.

– И что дальше? – спросил я у Логана, вернувшись в Консульство.

– Будем ждать, – ответил Старший консул. – Когда наступит голод, кто-нибудь начнет вымаливать съестное в обмен на информацию. Чтобы разговорить человека, ничто не сравнится с хорошим ужином, с ростбифом с подливкой и йоркширским пудингом, с бисквитом со взбитыми сливками на десерт. Как у нас говорят: «Наполнить пузо – развязать язык».

В течение двух последующих дней практически непрерывно бушевал буран, и я под руководством Логана отрабатывал езду на Снегоходе вслепую, с помощью локатора Х‐4С. Это было довольно хитрое занятие, однако я предварительно несколько часов позанимался на тренажере, поэтому не слишком облажался.

– Хочешь один совет? – спросил Логан, когда я петлял по Кардиффу, ориентируясь только по картинке на экране локатора.

– Насчет стирки?

– Нет, – сказал он, – дело вот в чем: строить планы хорошо Летом, но Зимой мудрее просто иметь цель.