Замок Dead-Мороза - Кирилл Кащеев

Парень скорчил недовольную гримасу, но все-таки кивнул:

– Сделаю, теть Христин. Только сперва твою шубу заберем, – заговорщицки прошептал он Инге, похоже, совершенно не интересуясь ее сложными переживаниями.

– Ты знаешь, я, наверное, лучше пойду к себе… Что, мою шубу? – Тут только Инга сообразила, куда ей предлагают идти. – Думаешь, Ганна ее отдаст?

– Мы ее и спрашивать не будем. Это ж твоя шуба. – И он поднялся.

Инга осталась сидеть. Она только что приняла твердое решение вернуться к родителям и их гостям – и, сцепив зубы, провести с ними все предстоящие дни. Это, конечно, будет тяжким испытанием, но все-таки лучше, чем ощущать, что симпатичный парень обращает на тебя внимание исключительно потому, что ты единственная девочка на все окрестные горы. Но шуба! Добыть шубу раньше, чем мама засечет ее пропажу. А ведь если мама дознается, что шуба попала к Ганне… У-у-у, при ее нынешнем настрое она вполне может повести в крестовый поход левое замковое крыло на правое!

Инга решительно сдвинула брови и тоже встала. Вовсе не обязательно все время думать, почему этот парень обратил на нее внимание! Наоборот, это она собирается использовать его – например, для добычи шубы, – а потом уехать и забыть даже, как его зовут! А кстати…

– Тебя Павлом зовут, да? – вспомнив слова тетки Христины, уточнила Инга.

– Вообще-то Паулем, – пожал плечами он. – Отца в Германию работать пригласили, и там он на немке женился. Мы в Мюнхене живем, а сюда я к бабке Олесе на каникулы езжу. А ты Инга, я знаю.

Инга кивнула – если он из Германии, это все объясняет: и акцент, и стильную внешность…

Замковыми коридорами они вышли в центральный зал – белье оттуда уже исчезло – и начали подниматься на галерею.

– Твоя бабушка на самом деле ведь никакая не ведьма? – спросила Инга, чтобы чем-то заполнить повисшую паузу.

Раз он из Германии, по крайней мере, можно не опасаться, что в школе он пройдет мимо нее, как мимо столба. Просто потому, что в школе они никогда не встретятся!

– На твоем месте я бы не была так уверена! – с явной угрозой сказал каркающий голос, отвечая то ли на произнесенный вслух вопрос, то ли на Ингины мысли. Одна из дверей распахнулась, и выцветшие глаза с маленькими красными веками в упор уставились на нее, нос двигался туда-сюда, как у пришельца Альфа, – казалось, этим носом, как антенной, старуха сканирует Ингу от зимних ботиночек до растрепанных волос. Беззубый провалившийся рот задвигался, будто что-то пережевывая, и, не отрывая от Инги круглых выпуклых гляделок, бабка Олеся вдруг забормотала:

– Die Sonne hebt sich noch einmal/Leuchtend von Boden empor…

И прежде, чем Инга успела сообразить, что старуха продолжает то самое стихотворение, что вчера на въезде в замок читала Амалия, голос жуткой бабки стал загробным, потусторонним, глаза ее закатились под веки и она взвыла:

– Кро-овь! Кровь на ноже! – Высохшая желтая рука со скрюченными, похожими на птичьи когти пальцами потянулась к Ингиному лицу, и оцепеневшая девочка почувствовала, как старухины пальцы прикоснулись к щеке, а шепот старухи зашебуршился в ушах, как толстая мохнатая гусеница: – Не надо бояться крови…

Бабка вдруг отдернула руку, поглядела на ошеломленную Ингу совершенно нормальным, трезвым взглядом и спокойным молодым голосом, так непохожим на ее недавнее зловещее карканье, насмешливо произнесла:

– И совершенно глупо обижаться на маму из-за того, что она все время твердит об «удачном замужестве»! Кажется, ты еще ничем не доказала родителям, что способна на большее.

– Маме бесполезно что-то говорить… – автоматически ответила Инга, точно так же, как отвечала обычно тете Оле.

– Доказать, а не сказать, – фыркнула старая ведьма, повернулась, так что закрутился подол красной юбки, и деревянная дверь захлопнулась за ней так же резко, как и распахнулась.

– Есть еще вопросы насчет моей бабушки? – иронически поинтересовался Пауль.

Инга только ошалело покачала головой. Нет, ей, конечно, хотелось спросить, откуда его бабушка знает любимую тему маминых разговоров и что означают ее слова про кровь, но она чувствовала – никаких внятных ответов не получит.

– Тогда пошли скорей, если не хочешь, чтоб нас Ганна застукала. – Словно ничего не случилось, Пауль направился к следующей двери, за которой, видно, и была Ганнина комната.

– Как мы отопрем? – шепотом спросила Инга, прислушиваясь.

– А здесь дверей никто не запирает. – Он взялся за ручку.

Инга притормозила. Входить резко расхотелось. Было как-то неловко нагло ломиться в так доверчиво оставленную открытой дверь – даже за своей собственной вещью. А если Ганна окажется там? Крестовый поход начнется обязательно, только не левого крыла на правое, а наоборот, правого на левое.

Инге представился центральный зал. Посредине бесчувственное тело охранника Андрея – Ганне хватит одного удара кулаком, чтоб нокаутировать его. А над ним дядя Игорь рубится со старым вуйко на ржавых алебардах, тетя Оля сошлась с теткой Христиной на табуретках… Немцы и брокер наверняка сбегут с поля боя. Всех выкинут за ворота, и они замерзнут насмерть под стенами замка.

– Ох, шайсе! – ругнулся по-немецки Пауль, замирая на пороге комнаты, и Инга поняла, что все ее страхи осуществились – Ганна в комнате, и сейчас начнется такое…

– Was geht hier vor?[7]– напряженно спросил Пауль, почему-то обращаясь к Ганне по-немецки.

Инга осторожно выглянула из-за плеча мальчишки…

Первое, на что упал ее взгляд, – это старый стол, а на нем – ноги. Инга подняла глаза… На столе, испуганно уставившись на ребят, стояла фройляйн Амалия. Одной рукой она упиралась в раму узкого оконца, а в другой у нее был пожелтевший, видимо, очень старый план здания. Инга успела бросить на него лишь беглый взгляд – Амалия торопливо отпустила окно и принялась нервными движениями складывать план пополам, потом еще раз пополам… Ветхая бумага осыпалась по краям.

– Молодой человек говорит по-немецки! – нервно пробормотала фройляйн, пряча сложенный лист за спину. И выдавила из себя дрожащую, неуверенную улыбку.

– Говорю, – согласился Пауль. – Вам. Немецким языком: вы что здесь делаете?

– Я… Я всего лишь… Исследую объект, – наконец Амалия сообразила, что сказать. – Вы же понимаете, мы архитекторы, нам предстоит много работы по реконструкции… – Немка слезла со стола и крепко зажала сложенный лист под мышкой – словно боялась, что его отберут.

– А на своей половине вы уже все обследовали? – Пауль продолжал говорить по-немецки.

– Да… Нет… Не совсем, но… – Амалия попыталась сунуться к двери, но Пауль даже не пошевелился, и ей пришлось остановиться. – А я и не знала, что здесь живут немцы, – глядя поверх его плеча, пробормотала она.