Ведьмин сборник - Любовь Рогова

о собственной природе, показалось строение, поначалу тоже принятое мной за мираж. Но когда я подошла ближе, оказалось, что оно реальное. Я остановилась, всё еще с недоверием рассматривая, как выяснилось, железнодорожное депо. Здание оказалось заброшенным, и, судя по разрушениям, уже очень давно. Вокруг было всё то же поле, которое теперь с одной стороны пересекали несколько сдвоенных нитей железнодорожных путей.

Я решила зайти внутрь, просто потому что бесцельное скитание по полям мне не очень нравилось, а тут – хоть какое-то развлечение. В депо обнаружился проржавевший поезд, одиноко стоящий на путях. Вокруг бушевала зелень, давно проросшая везде, где могла – даже сквозь трещины в бетоне. Даже с потолка свисали какие-то лианы. Сквозь прохудившийся свод крыши пробивался солнечный свет.

От пола и стен, которые когда-то были сделаны на совесть, мало, что осталось. Информационная табличка, расположенная рядом с путями, проржавела настолько, что от неё кое-где отвалились куски, а надписи были совершенно нечитаемыми.

Было ощущение, что из угла, где заросли были наиболее густыми и дремучими, за мной кто-то наблюдает. Пристально и выжидающе, оценивая каждый мой шаг. Ощущение это, то усиливалось, то отступало на задний план сознания, становясь почти незаметным.

В тот момент, когда я разглядывала окружающую меня победу природы над человеком, меня посетила презабавная мысль: всё, что меня окружает – и поле, и депо – какие-то нереальные. Есть в них что-то… не от мира сего. Вроде, и деревья сверху вниз не растут, и солнце – вполне себе такое, желтое, а не фиолетовое, но всё равно, это всё неправильно.

Прислушавшись к себе, я поняла, что хоть и прошла довольно много, не чувствую усталости и голода. Если подумать, то я не чувствую вообще ничего, кроме дежа-вю. Оно то накатывает сильнее, то снова отпускает.

Тем временем, тоска, вызванная миражами и ложными целями, сменилась тоской о давно минувшем. Я стояла посередине депо, смотрела на поезд и представляла себе, как он когда-то возил тысячи и тысячи людей из одного места в другое, как в этом помещении собирались толпы. У всех собиравшихся здесь были свои мысли, заботы, мечты. Вот – пара, расстающаяся всего на неделю, но им кажется, что навсегда. Вот радостный отец встречает своих детей. Вот – мужчина, который едет, чтобы пройти собеседование и начать жизнь совсем в другом городе, новую, с чистого листа.

Чем больше я думала над этим всем, тем больше мне казалось, что это неспроста. Всё это – знаки и намёки, которые я никак не могу разгадать. В голове билась мысль – если я пойму, к чему это, то пойму и что-то ужасно важное про свою жизнь. А если вспомню, как я здесь оказалась, то… А что мне это даст?

Сознание медленно начало плыть. Реальность подёргивалась и мигала, словно изображение на испорченном телевизоре. Ускользающий разум попытался зацепиться за мысль о том, что это депо почему-то важно для меня. В нём есть что-то сакральное. То, что отражает состояние моей души. Истрёпанное, заброшенное, никому не нужное, но есть путь. Мне очень захотелось пойти по этому пути, но сознание окончательно покинуло меня, погрузив в темноту.

Я пришла в себя сразу. Будто это – плохая склейка в кино. Я только что была в депо, а теперь, сижу на диване в собственной гостиной. Должно быть, я уснула, пока читала книгу.

Сходив умыться, я обнаружила, что депо всё ещё не выходит у меня из головы. Желание пойти по путям, выходящим из здания, одолевало меня со страшной силой. А кроме того, меня беспокоила мысль о том, что это был очень странный сон. Он был слишком реалистичен. И всё никак не хотел оставлять меня в мыслях.

Даже к следующему вечеру я могла восстановить в памяти всё, до мельчайшей детали того странного депо, хотя, обычно, сны я забываю уже к обеду.

Кто я?

Сон всё ещё не выходил у меня из головы. Я была увлечена им настолько, что вся моя реальная жизнь слегка померкла и помутнела, перестав быть такой уж реальной.

Я сидела на том же диване в гостиной, на котором и проснулась, раз за разом пытаясь снова осознать и вернуть себя, осознать и принять окружающее меня пространство.

Для начала, осознать себя, а уж потом стремиться мыслями наружу. Итак, кто же я? Невысокая, довольно худая блондинка, с серыми и невзрачными глазами. Короткая стрижка и вечные джинсы с толстовкой – пацанка, в общем. Про таких, как я, обычно говорят “ничего особенного”. Да, такой вот непримечательный человек, двадцати лет отроду.

Деятельность моя тоже ничего особенного из себя не представляет. Уже пару лет работаю продавцом, в зоомагазине. В свободное время я делаю игрушки из искусственного меха – это занятие успокаивает и создаёт уют.

Из друзей – только пара девочек с работы, если их, конечно, можно назвать громким словом «друзья». Скорее, приятельницы.

А ведь, когда-то у меня были мечты. Далёкое будущее казалось чем-то прекрасным и возвышенным, полным приключений, интересных людей… Опять же, классная работа. Я так мечтала об этом всём, что иногда мне это снилось. Чем ближе становилось окончание школы, тем больше мы с родителями углублялись в выбор профессии. Мать и отец поддерживали меня во всём и с радостью приняли моё решение стать архитектором.

Я прекрасно помню, как шла поступать в университет с высоко поднятой головой и горящими глазами, взгляд которых был устремлен всё в то же светлое и прекрасное будущее.

И первые пару лет мне казалось, что мир принадлежит мне, что я смогу абсолютно всё, доберусь до любых высот, и ничто не сможет мне помешать. Но время шло, а жизнь понемногу наваливалась всем своим весом. Когда мне стукнуло восемнадцать, я осознала, что детство окончательно и бесповоротно кончилось.

Испортились отношения с родителями, а потому мне пришлось устроиться на работу, пренебрегая учёбой, чтобы иметь возможность снимать квартиру. Постепенно, в университете начали копиться задолженности, причём, по всем предметам сразу. Преподаватели терпением не отличались, поэтому, с третьего курса меня отчислили, особо не церемонясь.

И вот, я осталась одна, в небольшой квартирке, где я сегодня и проснулась от своего странного, до ужаса правдоподобного сна. Стало как-то грустно от осознания того, что у меня больше никогда не получится так непринужденно смотреть в будущее, как в детстве, и ждать от жизни чудес.

Обстановка вокруг не отличалась изысканностью и особым порядком. Я редко бывала дома, а ещё реже – убиралась или покупала что-то красивое