Собрание сочинений в 6 томах. Том 5 - Грэм Грин
Шрифт:
Интервал:
Он часок отдохнул после ленча, а потом по дороге к больным в barrio popular, которые не могли встать с постели, если можно назвать постелью то, на чем они там лежали, снова заехал в консульство. И был приятно удивлен, когда дверь ему открыл сам Чарлз Фортнум. Консул при первом знакомстве говорил о своих приступах меланхолии. Как видно, сейчас у него и был такой приступ. Он хмуро, недоумевающе и с опаской смотрел на доктора, словно где-то в подсознании у него копошилось неприятное воспоминание.
— Ну?
— Я доктор Пларр.
— Пларр?
— Мы познакомились с вами у Хэмфриса.
— Правда? Да-да. Конечно. Входите.
В темный коридор выходило три двери. Из-под первой тянулся запах немытой посуды. Вторая, как видно, вела в спальню. Третья была открыта, и Фортнум повел доктора туда. В комнате стояли письменный стол, два стула, картотека, сейф, висела цветная репродукция с портрета королевы под треснутым стеклом — вот, пожалуй, и все. А стол был пуст, не считая стоячего календаря с рекламой аргентинского чая.
— Простите, что побеспокоил, — сказал доктор Пларр. — Я утром заезжал…
— Не могу же я здесь быть неотлучно. Помощника у меня нет. Куча всяких обязанностей. А утром… да, я был у губернатора. Чем могу быть полезен?
— Я привез кое-какие документы, их надо заверить.
— Покажите.
Фортнум грузно сел и стал выдвигать ящик за ящиком. Из одного он вынул пресс-папье, из другого бумагу и конверты, из третьего печать и шариковую ручку. Он стал расставлять все это на столе, как шахматные фигуры. Переложил с места на место печать и ручку — быть может, ненароком поместил ферзя не по ту сторону короля. Прочитал документы якобы со вниманием, но глаза его тут же выдали: слова явно ничего ему не говорили; потом он дал доктору Пларру поставить свою подпись. После чего прихлопнул документы печатью и добавил собственную подпись: Чарлз К. Фортнум.
— Тысяча песо, — сказал он. — И не спрашивайте, что означает «К». Я это скрываю.
Расписки он не дал, но доктор Пларр заплатил без звука.
Консул сказал:
— Голова просто раскалывается. Сами видите: жара, сырость. Чудовищный климат. Один Бог знает, почему отец решился тут жить и умереть. Что бы ему не поселиться на юге? Да где угодно, только не здесь.
— Если вам так плохо, почему не продать имущество и не уехать?
— Поздно. В будущем году мне стукнет шестьдесят один. Какой смысл начинать сначала в такие годы? Нет ли у вас в чемоданчике аспирина?
— Есть. А вода у вас найдется?
— Давайте так. Я их жую. Тогда они быстрее действуют.
Он разжевал таблетку и попросил вторую.
— А вам не противно их жевать?
— Привыкаешь. Если на то пошло, вкус здешней воды мне тоже не нравится. Господи, ну до чего же мне сегодня паршиво.
— Может, измерить вам давление?
— Зачем? Думаете, оно не в порядке?
— Нет. Но лишняя проверка в вашем возрасте не мешает.
— Беда не в давлении. А в жизни.
— Переутомились?
— Нет, этого бы я не сказал. Но вот новый посол, он меня донимает.
— Чем?
— Хочет получить отчет об урожаях матэ в нашем округе. Зачем? Там, на родине, никто парагвайского чая не пьет. Да сам небось и слыхом о нем не слыхал, а мне придется неделю работать, разъезжать по плохим дорогам, а потом эти типы в посольстве еще удивляются, почему я каждые два года выписываю новую машину! Я имею на нее право. Как дипломат. Сам за нее плачу, и, если решаю потом продать, это мое личное дело, а не посла. «Гордость Фортнума» на здешних дорогах много надежнее. Я за нее ничего не требую, а между тем, обслуживая их, она совсем выматывается. Ну и мелочные же людишки эти посольские! Они даже намекают, что я, мол, меньше плачу за это помещение!
Доктор Пларр раскрыл чемоданчик.
— А что это у вас за штука?
— Мы же решили измерить вам кровяное давление.
— Тогда лучше пойдем в спальню, — сказал консул. — Нехорошо, если нас увидит горничная. По всему городу пойдут слухи, что я при смерти. А тогда сбегутся все кредиторы.
Спальня была почти такая же пустая, как и кабинет. Постель смялась во время полуденного отдыха, и подушка валялась на полу рядом с пустым стаканом. Над кроватью вместо портрета королевы висела фотография человека с густыми усами, в костюме для верховой езды. Консул сел на мятое покрывало и закатал рукав. Доктор Пларр стал накачивать воздух грушей.
— Вы правда думаете, что мои головные боли — это что-то опасное?
Доктор Пларр следил за стрелкой на циферблате.
— Думаю, в ваши годы опасно столько пить.
Он выпустил воздух.
— Головные боли — это у меня наследственное. Отец страдал ужасными головными болями. Он и умер в одночасье. Удар. Вот он там, на стене. Прекрасно сидел на лошади. Хотел и меня научить, но я этих глупых скотов не выносил.
— А по-моему, вы говорили, что у вас есть лошадь. «Гордость Фортнума».
— Да какая же это лошадь, это мой джип. Нет, на лошадь я ни за какие коврижки не сяду! Но скажите правду, Пларр, хоть и самую страшную.
— Эта штука не показывает ни самого страшного, ни самого невинного. Давление у вас, однако, слегка повышено. Я дам вам таблетки, но не могли бы вы пить хоть немного поменьше?
— Вот и отцу врачи всегда советовали то же самое. Он мне как-то сказал, что за те же деньги лучше купить стаю попугаев, они бы ничуть не хуже твердили одно и то же. Видно, я пошел в этого старого негодяя — во всем, кроме лошадей. Боюсь их смертельно. Он на меня за это злился, говорил: «Преодолей страх, Чарли, не то он тебя одолеет». А как вас по имени, Пларр?
— Эдуардо.
— Друзья зовут меня Чарли. Не возражаете, если я буду звать вас Тед?
— Если вам так хочется.
Трезвый Чарли Фортнум впал в такую же фамильярность, как и прошлый раз пьяный, правда не сразу. Интересно, подумал доктор Пларр, часто ли они будут ходить по этому кругу, если их
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!