Авантюры открытого моря - Николай Черкашин

Тогда на подводников обрушился некий капитан-лейтенант Роберт фон Энгельман. Выпады этого «теоретика» на страницах «Морского сборника» граничили с прямым издевательством. «Всякий рыбацкий бот, — утверждал Энгельман, — неизмеримо правоспособнее подводной лодки… Бороться с субмаринами очень просто, — надо взять на «шестерку» молот и веревку, подойти к лодке, заарканить перископ, стукнуть по нему молотком, а затем тащить добычу на буксире в ближайший порт».

Энгельман публично похвалялся надеть свою фуражку на перископ любой подводной лодки из отряда Щенсновича.

Это был вызов, за который человека, затронувшего честь корабля, полагалось вызвать на дуэль. Жаль, но поединки к тому времени были запрещены. Однако, дуэль все же состоялась. Ризнич ответил Энгельману тем же оружием — пером публициста. Старейший морской журнал сохранил гневную отповедь подводника:

«Итак, общество считает меня фанатиком подводного плавания. Почему? Потому, что я говорю, что подводная лодка есть могущественное, хотя и не универсальное оружие… Я оптимист и потому считаю, что все улучшается на этом свете, все идет вперед. Фантазия моя дает мне картину будущего; имею ли я основания ей не доверять? Нет, так как в мой короткий век я видел то, что раньше было для меня «фантазией»… Сегодня фантазия, а завтра факт. Быть может, скоро появятся подводные крейсера, которые сделают морскую настоящую войну невозможной. «Dum spiro, spero»[8]. Энгельман утверждает, что лодка не мореходна, это аппарат, а не судно. Нельзя ли доказать? Впрочем, я предвижу, что автору будет трудно это сделать, поэтому за него я докажу — противное».

И Ризнич доказал это походом через два океана. Правда, это произошло через девять лет, когда он менее всего был готов к осуществлению такого доказательства…

По иронии судьбы именно в это время старший лейтенант Ризнич оказался под властью своих могущественных оппонентов. Вице-адмирал Колчак командовал Черноморским флотом, в состав которого входила подводная лодка Ризнича, а кавторанг фон Энгельман состоял при штабе Колчака… И когда возник вопрос: кому поручить опасное и почти безнадежное дело — перегон лодки-малютки из Италии в Белое море, — выбор пал на «фанатика подводного плавания».

Полемика Ризнича с Энгельманом меньше всего походила на академическую дискуссию. Это был бой чести и подлости, прозорливости и невежества. В конце концов, Ризничу пришлось уйти в запас и… заняться продажей велосипедов фирмы «Дуке». В справочнике «Весь Петербург» за 1909 год читаю: «И.И. Ризнич, представитель технической конторы «Дуке», адрес: угол набережной реки Карповки и Каменноостровского проспекта». Дом этот сохранился и ныне. Только никто в нем уже не помнит рослого рыжеусого коммерсанта с морской выправкой, занимавшего квартиру на втором этаже…

Рутинеры вынудили уйти в отставку и других офицеров, ратовавших за мощный подводный флот. Ушел в запас лейтенант Михаил Тьедер, ученик «первого подводника России» М.Н. Беклемишева, единомышленник Ризнича, командир подводной лодки «Скат», участвовавшей в войне с Японией. «Подводники — моряки будущего», — утверждал Тьедер наперекор Колчаку и Энгельману.

И Ризнич и Тьедер, оказавшись вне флота, оружия не сложили. Тьедер написал книгу «На подводной лодке», которая выдержала сразу два издания. Ризнич продолжал выступать с лекциями в защиту своих идей. Одна из них называлась «Ответ сомневающимся в пользе подводных лодок». Свои лекции и доклады представитель велосипедной фирмы издавал за свой счет в виде иллюстрированных брошюр. Некоторые из них и сейчас еще сохранились на полках научных библиотек Москвы и Ленинграда.

Призывы флотских прогрессистов не остались неуслышанными. Россия строила подводные лодки. В 1911 году была заложена новая серия больших субмарин оригинальной отечественной конструкции. Если боевые качества тех лодок, на которых служил Ризнич, вполне отвечали их мирным рыбьим названиям — «Лосось», «Стерлядь», «Пескарь», — то новые корабли были настоящими хищниками морских глубин — «Акула», «Кашалот», «Нарвал»…

Несколько позже появились легендарные «Барсы», которые оказались боеспособными и в годы второй мировой войны.

Это были корабли, которые предсказывал Ризнич и о которых он мечтал. Однако служить на них ему не пришлось…

С началом первой мировой войны призванного из запаса лейтенанта Ризнича назначили начальником дивизиона подводных лодок особого назначения. Это были три тихоходные малотоннажные (35 тонн), как сказали бы сейчас, «карликовые» субмарины с экипажем в одиннадцать человек, с дальностью плавания в 150 миль и глубиной погружения в 30 метров. Они были так малы, что вместо личных имен им присвоили номера — № 1, № 2 и № 3. Особое назначение дивизиона состояло в том, что его лодки должны были оборонять Пярнуский залив.

Военное счастье Ризничу не улыбалось. Почти два года дивизион простоял у стенки, если не считать коротких выходов на дозорную службу. Вахтенный журнал подводной лодки № 3, на которой держал свой брейд-вымпел Ризнич, полон невообразимой скуки: «1 марта 1915 года. Военная гавань Пярну. Красили корпус». Следующий день — «…Чистили цистерны», «…Команда ходила в церковь», «Команда ходила в баню». А то и вовсе события суток укладывались в три слова: «Случаев не было».

Из документов, хранящихся в Центральном государственном архиве ВМФ, удалось установить, что в 1916 году подводные лодки № 1 и № 2 отправили по железной дороге в Архангельск, где они бесславно и закончили свой путь. Подлодка № 2 при буксировке в Мурманск погибла в горле Белого моря, по счастью, без экипажа. Весенний шторм выбросил ее на камни, и волны разбили корпус. Подлодка № 1 до августа 1917 года простояла в Архангельском порту, пока ее не исключили из списков корабельного состава флотилии Ледовитого океана. А вот о лодке № 3, которой командовал Ризнич, оставаясь начальником дивизиона, никаких сведений не было. Куда делась она?

Сотрудники архива посоветовали обратиться к знатоку морской старины Дмитрию Адольфовичу Быховскому, бывшему подводнику, автору документальных книг по истории флота.

Созваниваюсь с Быховским и еду к нему…

В который раз убеждаюсь: Ленинград — это город, в котором можно отыскать ключ к любой застарелой морской тайне, раскрыть судьбу сгинувшего корабля, узнать едва ли не о каждом человеке, чья жизнь была хоть как-то связана с морем, дальними плаваниями, полярными экспедициями…

Идешь по строгим линиям Васильевского острова или бродишь мимо фасадов с лепными якорями, масками, кирасами, скользишь взглядом по узким окнам в старомодных переплетах и невольно веришь, что там, за этими оплывшими от времени стеклами, чего только не перевидавшими на своем беспокойном веку, там в ветхих книжных шкафах, ящичках дедовских секретеров, в шкатулках с пожухлыми письмами, в чьих-то допотопных семейных альбомах, в связках бумаг и фотографий, погребенных в еще пока не выброшенных сундуках и в запыленных антресолях, там-то и таятся разгадки многих морских тайн… Да что бумаги!.. Сколько драгоценного угасает в сотах памяти нерасспрошенных стариков — последних петроградцев и петербуржанок…